– Да я ничего, – Саша почувствовала, как печёт щёки, – я же не раскисаю, товарищ командир.
– И правильно, – командир приостановился, пропуская её вперёд, твёрдая ладонь легонько ткнула её в плечо. – Через пару недель нам так и так придётся высунуться наружу. Полчаса у вас будет – постоять, подышать.
– Правда? – радость пугливо шевельнулась внутри, она уже боялась заявлять о себе в голос – чтобы не шарахнуло больно, как в прошлый раз. – Точно можно будет выйти наверх?
Он остановился, остановилась и она, оборачиваясь к нему. Синие глаза смеялись, но незло и как-то совсем необидно.
– Точнее некуда, Александр Дмитриевич, – уголок рта приподнялся. – Можете готовить восторженные обороты для вашего репортажа.
– Слушаюсь, товарищ командир, – выдохнула Саша.
Что-то легонько стукнуло в стенку с той стороны, забарабанило мелкой дробью – будто сыпали горох. После истории с трюмом Саша готова была посмеяться над своими страхами, она с улыбкой взглянула на командира – а он весь замер сжатой пружиной и, прежде чем заскрежетало снова, подался к трубке «Каштана» на стене:
– Боевая тревога! Слушать в отсеках!
И рванул вперёд по коридору. Саша побежала за ним.
Глава 10
– Селихов, что у тебя?
– Стуки нерегулярные, тащ командир, – хрипловато произнёс из динамиков голос акустика. – Непосредственного контакта с их источником нет. Похоже, это касатки. Эхо очень характерное. В этом квадрате их видят часто, особенно в апреле-мае.
– Эхо, говоришь? – командир потянулся за наушниками. – Ну-ка…
– Может, касатки, – пробормотал вахтенный механик. – А может, наши друзья из-за океана сели нам на хвост.
– Тихо, – буркнул старпом, вопросительно покосился на командира. Тот помолчал, плотнее прижимая наушник.
– Курс тридцать два, скорость десять узлов, – наконец приказал он.
– Есть курс тридцать два, скорость десять узлов!
Уходим, пронеслось у Саши в голове. Пытаемся убраться подальше от этой штуковины. Она опасна? Если это чужие и они идут за нами – что они сделают? А если это касатки – они ведь плывут себе тихонечко по своим делам, не собираются нападать на лодку, правда?
Сашины пальцы, стиснутые за спиной в замок, хрустнули. Она вздрогнула, оглянулась – никто не смотрел на неё. Ей вообще, наверное, нельзя было сюда, в центральный, но она зашла вместе с командиром, встала в уголке – все были слишком заняты, чтобы спрашивать, что она здесь делает. А она должна была быть здесь, ей нужно было видеть, что происходит, не попали ли они все в беду – и как из этой беды выбираются.
– Селихов, – командир прислонился бедром к столу, чуть нагнулся вперёд, к микрофону, – ты уверен, что это касатки?
Дверь рубки приоткрылась, оттуда выглянула лохматая голова Селихова.
– Никак нет, товарищ командир, – он неловко потёр лоб. – Очень похоже на касаток… да и где мы могли америкосов на хвост словить? Но звуки могут быть и посылками их гидролокаторов.
Кочетов кивнул.
– Режим «Тишина», – произнёс он в «Каштан». – Погружаемся на глубину сто восемьдесят метров.
Ну вот. На такой глубине нас, наверное, труднее будет найти, думала Саша. Значит, всё в порядке.
Только теперь она почувствовала, как тянет поясницу – хотелось опереться о что-нибудь спиной, а лучше лечь. Наверняка всё от нервов – или она что-то себе потянула, пролезая через переборочный люк.
Или… О нет, ни в коем случае, ещё слишком рано, у неё в запасе почти целая неделя. Хотя – каждый день прыжки с глубины на глубину, перепады давления – как раз и могло всё сбиться.
А если так – немедленно бежать к себе в каюту, потом в гальюн и спасать положение.
Саша бочком двинулась к выходу, и Кочетов повернул голову в её сторону. На сейчас раз его взгляд не скользнул по ней, как по куску стенки – он улыбнулся ей вполне дружелюбно. Всё, мол, под контролем, не волнуйтесь, товарищ журналист.
Ей бы такую уверенность.
Худощавая фигура в синей матросской рубахе неловко протиснулась в каюту, громыхнула дверью:
– Разрешите, товарищ старший лейтенант?
Доктор Агеев поморщился, опустил «Убийство в Восточном экспрессе» в ящик стола.
– Матрос Ольховский, не горлопаньте на всю лодку. Режим «Тишина» всё ещё в действии. Проходите, садитесь, – он кивнул на кушетку, застеленную клеенкой. – Что у вас? Хромаете?
Матрос уселся, машинально потёр ладонью слева под рёбрами.
– Нет, это ничего, товарищ старший лейтенант, я просто ушибся… упал… пройдёт.
– Допустим, – Агеев запустил руку в коробку с карточками. Нет, не то, это офицерские, где же… а, вот. – Тогда какие жалобы?