– Боевая тревога! Пожар в пятом отсеке!
Застучало, загрохотало, забегали люди – бежали из отсека, бежали в отсек. Голые спины, босые ноги – Сашу оттеснило к стенке, она вжалась в неё, стиснула ладони в замок. За перегородкой трещало, шипело. Разматывали шланг, он полз змеёй.
«Если случится авария и ты окажешься в аварийном отсеке, твоя главная обязанность – забиться в сторонку и никому не мешать, – застучал в голове уверенный голос Караяна. – В отсеке все знают, что им делать, роли давно распределены и заучены. А ты – не лезь под руку. Если твоя помощь понадобится, тебе скажут».
– Лёха, клапан! Давайте, давайте, жмите!
Сзади что-то лязгнуло, загремело. Переборка. И ещё одна, спереди – матрос потянул вниз рычаг. Переборки закрывают, чтобы огонь не пробился в соседние отсеки.
«Эвакуация? А нет у нас, Саш, никакой эвакуации. Не положено. Или ты тушишь свой отсек, или горишь вместе с ним».
А она-то почему не выбежала? Она же не обязана здесь быть. Надо было спасаться… надо… жарко, как же горло дерёт!
Аппарат. Надеть аппарат для дыхания. Красная коробочка на бедре, маска, шланг.
«Саш, смотри, показываю ещё раз: дёрнуть за ленту, вытащить ПДА –
– вытащила –
– футляр бросить –
– бросила –
– вдох, глаза закрыть –
– закрыть?.. закрыла, закрыла –
– натягиваешь маску – подбородок, потом лоб –
– лоб… ай, больно!.. так, да, держится –
– левой рукой придерживаешь, правой перекидываешь флажок на дыхание через аппарат – вот он, флажок, под трубкой –
– ага, вот… не поворачивается, ещё раз, ну, давай, заело тебя, что ли? Ну!…»
Звонок – резкий, пронзительный. Через несколько секунд пустят смесь для тушения, ядовитую, и, если она не успеет, не справится… не получается, Господи, пожалуйста, что-нибудь…
«Саш, сколько раз тебе повторять: не дергай его вверх. Легонько проворачивай вправо на сто восемьдесят градусов. Спокойно. Не суетись. Вот так…»
Есть!
Она выдохнула, жадно глотнула воздух.
Теперь надо закрепить ремни – на плече, на поясе. Щёлк, щёлк. Да.
– Топор, бля! Кто топор уронил? Дайте сюда!
Саша машинально нагибается. Топор лежит у стенки, она хватает его, протягивает неловко, боком ближайшему парню в противогазе. Как он забирает его, она уже не видит: из-под потолка наползает вязкое белое облако, клубится, и за стеклами ничего не удаётся рассмотреть.
Глава 11
– Товарищ командир, докладывает командир пятого отсека старший лейтенант Холмогоров. Возгорание ликвидировано, погибших и тяжелораненых нет. У пары человек небольшие ожоги, – сбивается он с официального тона, из «Каштана» слышится его негромкий смех:
– Это пустяки.
– Хорошо, – Кочетов медленно разжимает пальцы, стискивающие рукоятку «Каштана». Пальцы слушаются неохотно, успели занеметь. – Личный состав?
– Полностью, и Вершинин тоже с нами.
Вот ведь занесло адмиральского племянника в горящий отсек. Не мог другого места на лодке найти.
– Он в порядке, тащ командир.
– Причину возгорания выяснили?
– Скорее всего, короткое замыкание в сети.
– «Скорее всего»? – Кочетов поморщился. – Мне нужны точные данные. И командованию они будут нужны. Разбирайтесь.
– Есть разбираться, – всё так же весело отозвался Холмогоров.
– Отбой тревоги, боевая готовность номер два, – Кочетов сунул свободную ладонь под воротник, щупая взмокшую шею. – Начать вентиляцию пятого отсека в атмосферу. Открыть переборочные люки.
Всё. Живы – это главное. Теперь вопрос в том, насколько огонь и огнегаситель успели повредить внутренности отсека. Как бы не пришлось сворачивать автономку и возвращаться в базу.
А за такое одним выговором не отделаешься, тут как бы погоны не потерять – и ему, и Палычу, и Холмогорову, спасшему своих людей. Наверху, в штабе флота, всех интересуют только стрельбы. Стрельбы, призванные сэкономить пятнадцать миллиардов бюджетных денег. Отстреляешься – молодец, простим тебе пожар, а не сможешь – не обессудь, шкуру с живого сдерём и вывесим в назидание потомкам.
Механики это всё понимают не хуже, чем он. Механики должны справиться.
Пальцы, которые он всё так же машинально сжимал и разжимал, начинало покалывать. Восстанавливался кровоток.
– Пошли, Палыч, – он повернулся к старпому, – глянем, что в пятом.
Палыч тяжело поднялся со своего места, провел рукой по гладкому блестящему затылку.
– Пошли, Роман Кириллыч.
Пропустив Кочетова первым, он зашагал следом, что-то бормоча под нос. Кочетов обернулся, не замедляя шага: