– Ну… придётся тебе изменить старым привычкам. Выкручивайся как хочешь.
– Ребят, – Веснушка завертел головой, – а может, кто-нибудь за гитарой сбегает?
– Не, старпом сказал не шуметь.
– Так режим тишины же отменили?
– Отменили, чтобы отсек ремонтировать, а не чтоб «Группу крови» петь в десятый раз.
– Да что там песни – херня. Нас всё равно замполит строевые учить заставит. Бабу бы сюда – вот это дело!
– Дим, какую бабу? Тебе на вахту заступать через десять минут.
– А ему больше и не надо.
– Ну да, раза три успеет…
– Да иди ты! Чего ржёте? Вершинин, вот чего ты ржёшь, а?
Саша качнулась вперёд, уткнулась лицом в ладони. Плечи всё ещё вздрагивали от смеха.
– Это тебе сейчас смешно. А вот погляжу я на тебя к концу автономки!
– А хули ему, сошёл на берег – и в Питер, клубы-девочки-койки. А у нас в базе из женщин только жёны сослуживцев и самки бакланов…
– Так я тебе говорил – жениться надо на юге, а жену везти сюда!
– Чтоб она сбежала через две недели?..
Саша со вздохом отняла руки от лица, повернулась к Веснушке:
– Слушай, а на большую землю о нашем пожаре будут докладывать?
– Будут, конечно, – он зевнул. – Только не «пожар», а «локальное возгорание». И, разумеется, «последствия устранены, продолжаем выполнение боевой задачи».
– А какая у нас боевая задача?
– Ты меня спрашиваешь? – Веснушка закатил глаза. – Это пока знает только командир и старпом, ну, может, ещё замполит. А я знаю только, где мы её будем выполнять – потому что я штурман.
– Это Василич – штурман, – его пихнули под локоть, – а ты ещё штурманёнок!
– И хорош выпендриваться, играть в военную тайну, – Паша зевнул. – Ежу понятно, что мы будем стрелять ракетами из подводного положения, с глубины сорок метров. Нас на эту стрельбу последние полгода натаскивали.
Саша рассеянно кивнула, сплела пальцы на колене.
– Значит, дядя Слава узнает, что мы горели.
– Ну, дядя твой сам сколько раз в автономку ходил, таких пожаров было не счесть…
Вот потому, что сам ходил и тушил, он и будет волноваться. А ведь это была его идея. Для братца Сашки, не для неё – но какая разница?
Дверь приоткрылась, в каюту заглянула вихрастая голова в пилотке.
– Командира дивизиона живучести – в пятый. И всех свободных механиков.
– Что и требовалось доказать, – Артур поднялся, отряхнул колени. – Пошли.
Саша поднялась на ноги, машинально отвела руку за спину, поглаживая ноющую поясницу. Черный затылок Караяна мелькнул в дверном проёме, она шагнула следом:
– Артур!
– Что? – он обернулся на ходу.
– Можем мы начать залезать в гидрокостюм не завтра, а хоть через пару дней?
– С чего это?
– Чувствую себя не очень, – не покривила душой Саша. – Слабость, живот болит. Доктор, вон, таблетки выдал.
Караян прищурился:
– Всё настолько плохо? Боишься истечь кровью во время тренировок?
Саша поперхнулась, кто-то, шагавший сзади, хлопнул её по спине.
– Угу, боюсь.
– Ладно, день тебе даю. Из-за пожара только. Не привыкай пинать хуи, Вершинин, это хуёвая привычка.
– Повторяешься, – буркнула Саша. – Вам в пятом чем-нибудь помочь?
– Иди спи давай.
Кто-то тихонько посапывал наверху, свернувшись в клубок, не сняв даже робу. Не Илья: белый затылок, свесившаяся рука едва покрыта светлым пушком. Конечно – Илья, командир пятого отсека, никому не позволит возиться с ремонтом без него. Отдал койку кому-то из погорельцев.
Саша разделась тихонько, натянула пижамную рубашку, штаны. Села, оперлась локтем о столик.
В каюте было тепло, и словно ещё чуточку теплее становилось от слабого мягкого света, льющегося из-под подволока. Саша часто жалела, что окна нет – не бывает окон на военных подлодках, но сейчас оно и не было нужно.
После душа волосы ещё были влажными, кончики щекотали шею. Тихая покалывающая усталость накатывала волна за волной, голову клонило к подушке.
Саша скинула тапочки, легла, обнимая подушку. Тихонько вздохнула, зарываясь щекой.
За стенкой мерно гудело, пощёлкивало. Лодка дышала, спокойно бился её пульс, и сейчас в пятом отсеке латали её раны, чтобы ничего не болело в её железном нутре, чтобы шла быстро, легко, чтобы пронесла их в себе через глубины и вернула домой.
Сонно, бездумно Саша выпростала из-под одеяла свободную ладонь, провела по гладкой стене.
Эти стены, может, не всегда спасут тебя от огня и воды, но они будут защищать тебя, пока только могут. И эти люди – тоже.
Значит, можно спать.
Глава 12
В дверь осторожно постучали, и Кочетов оторвался от расчётов, повернул голову.