И лодка стала наклоняться на нос, погружаясь.
– Саш? – сверху свешивается растрёпанная голова Ильи. – Ты чего?
– Я ничего, – она прочищает горло. Вроде бы голос нормально звучит, как всегда. – Сплю.
– Ты кричал, – Илья не торопится убрать голову. – Меня разбудил.
– Извини, – Саша морщится, – херня какая-то снилась.
– Везёт же людям, сны им снятся. Тут так заебёшься за день, что кладёшь голову на подушку – и темнота. Хоть бы раз что-нибудь увидеть.
Он спустил ноги с койки, спрыгнул.
– Всё равно уже вахта через семь минут, – подошёл к шкафу за своей робой. – А что тебе снилось-то?
– Лодка погрузилась, а я снаружи остался.
– Аа, – Илья повернулся к нему лицом. – Такое случалось – за всю историю флота пару раз. Но у таких командиров, которым грош цена. Да и экипажи были не лучше.
Он подошёл к её койке, и Саша машинально подвинулась, давая ему сесть.
– Перед тем, как лодка пойдёт на погружение, командиры отсеков проверяют, весь ли личный состав на месте. И докладывают командиру лодки. Он отвечает за всех. И потом, когда лодка погрузилась до уровня рубки, в отсеках осматриваются ещё раз. У нас такого просто не может случиться – чтобы взять и забыть человека снаружи.
– Конечно, – Саша сглотнула, – члена команды не забудут. А я…
– А ты что, не наш? – Илья поднял брови. – Да я первый скажу «где Вершинин, он не спускался в центральный!» Артур всех на уши подымет – он же над тобой трясётся, как над братом младшим! Да все мы сообразим, что тебя нет, и командир – в первую очередь. Ты, Саш, не знаешь, какой у нас командир, – ладонь Ильи тяжело хлопнула его по спине.
– Хороший командир, – Саша неуверенно улыбнулась, чувствуя, как потихоньку отпускает. – Я вижу.
– Ну так ложись давай и досыпай, – Илья поднялся, просунул руки в рукава робы. – И не еби себе мозг всякой хуйнёй.
– Ладно, – Саша легла, натянула одеяло по грудь. – Хорошей вахты… или надо сказать «ни пуха ни пера»?
– Да без разницы, – он потянул на себя дверь каюты. – Всё равно всё всегда через жопу.
Сделав глоток, Кочетов поставил кружку с чаем на стол, отодвинул подальше от карты. Надо было сосредоточиться на проверке маршрута, составленного штурманом, но в висках ломило – ломило с того самого момента, как они начали погружаться, и Кочетов то и дело потирал лоб костяшками пальцев.
Так. До семьдесят девятой параллели всё в порядке, дальше начинаются льды. Во льдах трудно. Случись что – никакого экстренного всплытия, иначе шарахнетесь спиной о непробиваемый панцирь.
Ладно. Экипаж натренирован, акустики с закрытыми глазами найдут полынью, чтобы аккуратно всплыть. Надо будет по дороге ещё повторить действия при поступлении воды в отсек, при пожаре и при заклинке рулей на погружение. Ох уж эта заклинка. Рядовая, в общем, ситуация, а промедлишь хоть чуть-чуть, растеряешься – и камнем идёшь на дно, никто тебя уже не спасёт. И тут как раз самое важное – вовремя всплыть, а как ты будешь всплывать подо льдом…
– Товарищ командир, прошу разрешения войти!
Кочетов повернулся в кресле всем телом: если повернуть голову, сразу начнёт резать в затылке. Худощавая фигура в матросской форме неуверенно замерла в дверях каюты.
– Проходите, Евгений… – как же его? Матрос Ольховский, это он помнил, а вот отчество…
– Валерьевич, – пробормотал матрос, бочком протискиваясь мимо шкафа.
– Евгений Валерьевич. Садитесь, – он указал на свободный стул. – В чём дело?
К врачу бы ему. Кожа прямо пергаментная, глазницы провалились, лиловые круги вокруг. Конечно, недосыпают все, но большинство ведь не выглядит как вурдалаки.
– Товарищ командир, – пальцы матроса стиснулись в замок. – Я пришёл по поводу холодильной установки. В четвертом отсеке. Которая взорвалась.
Кочетов выжидательно кивнул, и матрос выпалил:
– Это не я.
– Простите? – Кочетов поднял брови.
– Товарищ офицер Особого отдела расследование проводит, – парень обреченно развёл руками. – С нами вчера разговаривал. Так вот, я подумал, может, вы мне поверите. Я ничего не взрывал, товарищ командир.
– О расследовании мне известно, – Кочетов скептически пожал плечами. – Я не вижу в нём необходимости, но, если Олег Максимович считает, что оно чем-то поможет нам – он вправе собирать какую угодно информацию. Но почему вы решили, что должны оправдываться? Разве вас кто-то обвиняет?
– Нет. Пока нет. Просто я запутался, – пальцы парня хрустнули. – Я смотрел на торпеды и думал – вот бы их… ну, вот бы они рванули. И тут эта установка рванула по-настоящему – мне так страшно стало, товарищ командир! Я же не хотел. Я правда не хотел.