– Экий Палыч сегодня в жопу укушенный, – вполголоса пробормотал Веснушка, глядя, как закрывается за старпомом переборка. – У нас здесь всё-таки не операционная и не реакторный отсек.
– Из реакторного он меня вчера чуть ли не за локоть вывел, – хмыкнула Саша, опускаясь на корточки, пролезая рукой за холодильную установку. – Сказал, нечего шляться там, где нейтроны ускоряются.
– Ну так-то да, делать там особого нечего. Туда и управленцы ГЭУ обычно не заходят, если всё в порядке. С другой стороны, – он пожал плечами, – почему бы тебе и не зайти посмотреть? Когда ты ещё увидишь атомный реактор?
Саша хмыкнула. Раскрасневшееся лицо старпома мелькнуло перед глазами.
«Для таких, как вы, на лодке достаточно места: жилой отсек, кают-компания и гальюн. А все другие помещения – для тех, кто делом занят».
Хоть и делом попросишься заняться – всё равно выйдет не так.
Она машинально провела рукой по лбу – вытереть пот – и чертыхнулась про себя: лицо теперь в чёрных разводах, и стереть-то нечем.
– Сань, да хватит, – Веснушка смотрел на неё, наклонившись, поблескивая глазами. – Чисто. Будешь?
Он протянул ей бутылочку, по виду – с томатным соком, который она терпеть не могла, но сейчас в горле сохло так, что она готова была проглотить любое пойло. Поднеся горлышко ко рту, она помедлила, убеждаясь, что пахнет действительно томатами – история со спиртом отнюдь не изгладилась из памяти – и глотнула, поморщилась.
– Спасибо.
– Тебе спасибо, – отмахнулся он. – Хочешь, сбегай заодно в корму, помоги трюмным ЦГВ прочистить. Очень захватывающее занятие!
Уголок его сухих губ лукаво приподнялись, и Саша замотала головой. К цистерне грязной воды она не подходила ни разу, даже не спускалась в тот трюм, но помнила, каким зелёным брёл из трюма в душ парень, лазивший в неё – и как от него несло на весь отсек.
– Ну смотри, – хмыкнул Веснушка. – Я-то думал, ты к нам сюда пролезла, чтобы хлебнуть настоящей жизни, а ты…
Он перегнулся через перегородку, гаркнул:
– Рядовой Кряква! Ты чего клювом щёлкаешь?
Матрос копошился внизу, в темноте, под трубой. Никакого клюва не было видно и в помине – только извивающиеся ноги в черных штанах.
Стоять просто так рядом с Веснушкой было неловко. Саша подумала, не спросить ли – может, где надо ещё протереть, но уже сейчас после ползанья на четвереньках с тряпкой колени гудели и дыхание никак не успокаивалось.
– Сань, – Веснушка пихнул её под локоть, – а вытри-ка в углу, за теплопроводом. Туда вечно пыль забивается, никто достать не может. А у тебя пальцы худенькие, может, пролезут.
Саша с сомнением покосилась на переплетение железных трубок.
– А если застряну, доктор обрубит мне пальцы топором?
– Дык зачем доктора звать – я и сам могу! – хохотнул Веснушка. – Вон и топор наготове, – он кивнул на пожарный щит. – Давай, Сань, вперёд.
– Ладно, – Саша смочила тряпку, направилась в угол. – Если что, я тоже тебе что-нибудь оттяпаю. Даже знаю, что. Будем квиты.
Осторожно просунув кисть руки между трубками, она мазнула тряпкой по пыльной стене, ещё и ещё раз. Веснушка сзади бормотал что-то похожее на «Мурку», наблюдая.
На стене затрещал «Каштан» – Саша вздрогнула, чуть не оцарапала руку.
– Внимание в отсеках, говорит командир! – звучный голос Кочетова прокатился по отсеку. – Товарищи подводники, мы подошли к границе паковых льдов. Прошу всех соблюдать особую осторожность при подлёдном переходе, быть внимательными не только на вахте, но и в свободное время.
– Свободное время, – вполголоса произнёс Веснушка. – Батя умеет пошутить.
– Все действия мы с вами отрабатывали много раз, – будничным тоном продолжил командир. – Я знаю, что вы справитесь. У меня всё.
Динамик щёлкнул, выключаясь. Саша аккуратно выпростала из-под трубок руку.
– Ну что, мужики? – Веснушка огляделся, чумазые матросы смотрели на него. – Поздороваемся с белыми медведями!
– Ходил когда-нибудь подо льды? – Паша, крякнув, подтянул колено к груди, устраиваясь на койке, запустил пальцы в пакет с леденцами. – Хотя чего я спрашиваю, ты ж первый раз в автономке. Вот увидишь: всё, что было до этого – херня. Ну, прошли на глубине, ну, отстреляли боезапас. А вот льды… Чуть подвсплывёшь, и башкой – тюк! Пробоину запросто словить можно.
Доктор Гриша хмыкнул, с рассеянным видом протирая салфеткой щипцы. Слабый запах спирта щекотал Паше ноздри – хотелось не то чихнуть, не то опрокинуть внутрь пару стаканов.
– Чего фыркаешь? Чтоб ты знал: американские лодки вообще в Арктику носа не суют. Прошёл подо льдами – готов герой, президент тебе руку трясёт, орден вешает! А у нас – работа как работа. Что ты за подводник, если к полюсу не ходил?