Саша укоризненно качнула головой.
– Тебе бы всё подкалывать.
– Ну а что такого? – он невинно поднял брови. – Наброски-то покажешь? А то несправедливо: связист видел, а командиру дивизиона живучести не досталось.
На несколько секунд Саша растерялась. Показать – жутко, одно дело – Илья проглядел и никому ничего не сказал, а тут…
– Пошли, – выдохнула она, привстала, и Артур покачал головой.
– Не успеем. Через шесть минут на вахту – я чего и спать-то не лёг, сижу, бренчу, – он тронул струны. – Если б хоть полчаса дали, а то двадцать минут – ни туда, ни сюда.
Саша беззвучно вздохнула. Вместо облегчения она готова была рассердиться.
– Погоди, – она потянулась в карман робы за телефоном, – вот, я фоткала. Не те, что в каюте, а которые отправляла на выставку.
Артур взял у неё телефон, озадаченно нахмурился:
– И как эту штуку?..
– Вот же, он сенсорный, – Саша наклонилась к нему, провела пальцами по экрану, увеличивая картинку.
Артур хмыкнул:
– Стоит небось как парочка дизельных подлодок.
– Не знаю, – она тряхнула головой, – дядя дарил. Ну так ты будешь смотреть или нет?
Уголки его губ задорно приподнялись:
– Уже. О, Петропавловка, как блестит шпиль…
Он отставил гитару, вытянул ноги в проход, устраиваясь удобнее. Смуглые пальцы неторопливо проходились по экрану. Время от времени Артур кивал сам себе, и черный растрёпанный чуб вздрагивал.
– Ну, вот эти линии-зигзаги я не понимаю, Саш, извини.
– Погоди, – она придвинулась, оперлась коленом о койку. – Это нужно смотреть в зале или хотя бы на большом компьютере. Если ты отойдёшь на несколько шагов и чуть наклонишь голову вправо…
– …то с меня можно будет писать картину «Эстетствующий дурак». Что это за искусство такое, – он нахмурился, – отойдите, пригнитесь, встаньте раком!
– Да ну тебя! – она потянулась забрать у него телефон, но свободной рукой Артур перехватил её локоть.
– Вот, – он ткнул ногтем в экран, – вот что охрененно, Саш. Вода. Ты чувствуешь воду.
– Вот теперь ты точно выражаешься, как эстетствующий… дилетант, – выдохнула она. В этот момент она чувствовала только тёплую твёрдую хватку его пальцев выше локтя сквозь рукав РБ.
Он замолчал. Он смотрел на мутно, кое-как набросанную торопливыми мазками деревенскую речушку, и его пальцы так и сжимали Сашину руку – крепко: чуть сильнее, и было бы больно.
И вдруг поднял голову, глянул тревожно – зрачки чуть расширились.
– Извини, – отпустил её, сунул ей в ладонь телефон – он чуть не брякнулся на пол. – Ты здорово рисуешь, Илья был прав.
– Но тебе же не всё понравилось.
Сашу тут же ужалило: зачем она это брякнула? Напрашивается на комплименты? Капризничает?
– На День ВМФ нас с утра выгоняют на плац, – карие глаза прищурились. – Три часа ждём, иногда – четыре. Адмирал выходит, становится перед строем и читает поздравление. Дождь идёт, снег метёт – все кричат «Ура!». Всем всё нравится.
– Ну, тогда я рада, что в этой обстановке всеобщей любви ты сохранил немного здравого смысла, – усмехнулась она.
Дверь приоткрылась, к ним заглянула вихрастая голова матроса.
– Тащ кап-три, – бодро произнёс он и проглотил остаток слов. – Виноват… Думал, вы спите, – круглые, как у совы, глаза растерянно моргнули. – Меня будить на вахту первую смену послали.
– Раз послали – лети, – Артур пожал плечами.
– Есть!
Дверь со стуком закрылась.
– Чего он дёргается-то, – Саша пожала плечами, улыбнулась. Улыбка вышла натужной. – Как будто за просмотром порнухи тебя застал.
– Порнуху все смотрят, – Артур поднялся, перекинул через плечо ремень ПДА. – Это не серьёзно.
– Не понимаю, – она встала тоже, повернулась, заглядывая в его лицо:
– А что серьёзно?
– А хер его знает, – он засмеялся, но смотрел пристально, внимательно. – Я в центральный. Телефон не забудь.
Щёлкнув кнопкой, Гриша выключил лампу, опустил зеркальце в ящик стола.
– Можно закрыть рот, – легко сказал он.
Старпом, медленно сомкнувший челюсти, смотрел на него снизу вверх запавшими глазами. Матросам от такого взгляда, тяжёлого, давящего, наверняка становилось не по себе.
– Ну? – спросил старпом.
– Дырки нет, все зубы в целости и сохранности, – Гриша принялся стягивать резиновые перчатки. – Никаких повреждений я не вижу. Конечно, не исключено, что воспалительный процесс идёт внутри, в пульпе – без рентгена его невозможно определить.
– Значит, будешь дёргать?
Гриша кинул перчатки в корзину под столом – они тихонько шмякнули. Покосился на старпома, всё ещё лежащего в кресле обмякшим кулем. Увы – Гриша прекрасно представлял себе, как этот куль мгновенно может стать непробиваемой, неумолимой глыбой.