– Ох и жмоты вы, докторишки, – поморщился Артур. – Только брому вам не жалко.
– Ну, это ж я перед старпомом такой щедрый, – усмехнулся Гриша. – А что, возникла надобность?
Артур помолчал, губы тронула ответная усмешка.
– Нет, спасибо, – он крутанул блистер в руке, таблетки стукнули внутри. – Я как-нибудь сам.
Глава 23
– До Северного полюса три кабельтова.
Василич, штурман, рапортует негромко, спокойно, словно между делом напоминает о какой-нибудь мелочи, особого внимания не стоящей, но никуда не денешься – положено о ней сказать. Ещё бы: у Василича на одну автономку больше, чем у него самого, командира, и Северный полюс для них обоих вещь вполне привычная.
Так лучше – без надрыва, без юношеского задора, хлещущего через край. Жаль, этого не усвоишь, не походив на корабле лет пять, а лучше – десять. Достаточно взглянуть на Диму-штурманёнка: сменился с вахты – шёл бы спать, пока в отсек не вызвали. А он до сих пор в центральном штаны протирает. Формально – для помощи штурману, а на деле Василич прекрасно обошёлся бы без него.
Народу набилось, как шпрот в банке. Ладно ещё командиры боевых частей, но особист с замполитом – неужели они считают своё присутствие необходимым? Или боятся проспать полюс? Василич по «Каштану» объявляет, всем отсекам слышно.
Особиста не сразу удалось заметить среди толпящихся фигур в синем, а вот замполит в кремовой рубашке с погонами прямо-таки сияет солнечным бликом. Дать ему, что ли, на досуге НРБ ПЛ почитать? Глядишь, вспомнит воспитатель коллектива, что в центральный пост положено входить только в спецодежде.
Раскраснелся весь, глаза блестят, как у мальчишки-лейтенанта. Конечно: Северный полюс, торжественная речь, знамя Родины, вбитое в сугроб. Только перед этим не мешало бы ещё и всплыть. А чтобы всплыть…
Что нам выдаёт гидролокатор?
Ну разумеется. Лёд, лёд и лёд на мили вокруг. Можно подумать, хоть кому-то удавалось поймать полынью тогда, когда она больше всего нужна.
– До Северного полюса два кабельтова.
Ладно. К юго-востоку – слой тонкого льда. Двадцать сантиметров, кое-где – двадцать пять. Лодка продавит его снизу и выйдет.
Всплывать по пять сантиметров в минуту, не быстрее. Проламывать лёд аккуратно, не помять лёгкий корпус, не повредить рубку. Такая точность вполне достижима. Он уже проделывал всё это дважды, один раз – на «Белуге». Главное – терпение.
– До Северного полюса один кабельтов.
Из-за плеча вахтенного выглядывает белокурая голова. Полюс хочет высмотреть?
Щёки порозовели, белесые пряди падают на глаза, но Вершинина не пытается их убрать. Она замечает его взгляд, и уголки её губ приподнимаются в ответ, из глаз так и брызжет: «Мы здесь! Наконец-то!».
Сразу царапает под ложечкой.
Не торопитесь, Саша. Мы ещё не «здесь», мы подо льдами, и дай нам Бог…
– Товарищ командир! Подводная лодка находится в географической точке Северного полюса.
Кочетов поднимает голову, улыбается, обводит взглядом людей, сгрудившихся вокруг его кресла. Тянется к «Каштану»:
– Товарищи подводники! Поздравляю вас с достижением Северного полюса!
Троекратное ура перекатывается в центральном, как горошины в жестяной банке. Кричат все.
Палыч наклоняется к креслу и негромко спрашивает:
– Ждать не будешь?
А что толку ждать полынью? Течение здесь такое, что она может появиться через полчаса или не показываться неделями.
– Двадцатисантиметровая корка, – Кочетов пожимает плечами. – В восьмидесяти кабельтовых. Прямо как подарок нам готовили.
Палыч молча кивает. Если он и не согласен, в центральном он этого не покажет.
– Будем всплывать? – это Вершинина. Спрашивает, видимо, у своего соседа, штурманёнка, но Кочетов отзывается вместо него:
– Будем. Всплытие, скорее всего, займёт несколько часов. Вы пока можете отдохнуть у себя в каюте.
– Спасибо, товарищ командир, я не устала, – снова улыбается, и улыбка тут же пригасает:
– Или вам будет удобнее, если я уйду?
Судя по сжатому рту Палыча, он готов ответить «да, уёбывайте, ради всего святого». Кочетов качает головой:
– Разницы нет. Оставайтесь, если хотите.
Палыч вздыхает, а Кочетов может разве что усмехнуться уголком рта. Дело ведь не в девчонке. И не в слое льда, о который так легко с размаху размазать лодку.
Просто внутри до сих пор поскрёбывает. Что-то не предусмотрел? Ошибся?
Ещё раз мысленно прокручивая предстоящее всплытие, Кочетов отодвигает неприятное ощущение в самый дальний уголок разума. Всё под контролем – насколько это возможно на борту атомной подводной лодки подо льдами.