– Аккуратней, – выдохнул он, передавая ей бутылку. – Лучше всё-таки сесть, а то захлебнуться можно.
– Ты хочешь вставать? – она глотнула, облизала саднящие губы. Он лениво качнул головой:
– Не-а…
– И я нет.
Повернулась на бок поставить бутылку за кровать, поморщилась, втянула воздух сквозь зубы. Он приподнялся на локте:
– Больно?
– Чуть-чуть, – она тихо засмеялась. Протянула руку, разглаживая морщинки у него на лбу, под влажными от пота чёрными прядками. – Всё замечательно.
Он глубоко вдохнул, обхватил её под лопатками, притягивая ближе.
– Нас обещали на две недели на Чёрное море отправить, отдыхать. Между прочим, на жён и подруг тоже обещали места. И потом ещё полтора месяца отпуска.
Она потёрлась виском о его плечо. Он сполз ниже, поцеловал её в бровь, в щёку, потянулся в блаженной тёплой истоме.
– Саш, а когда мы с тобой заявление подадим? Лучше, наверное, поскорее, а то тебе не разрешат ко мне переехать: посёлок закрытый. Да и опять же, чтобы квартиру нам успели дать, не ютиться же тебе в этой комнатушке.
Саша оперлась ладонью о постель, медленно села. Повернулась к нему:
– Артур, я хочу вернуться в мединститут. И учиться – по-настоящему, а не заочно по книжкам. Да и вообще… Здесь же ни жизни, ни цивилизации.
Он сунул руку за кровать, поболтал в руке бутылку с остатками шампанского. Снова поставил.
– Люди живут, – сказал наконец.
– Живут. Теряют зрение из-за полярной ночи. Вырваться некуда, поговорить не с кем – одни и те же лица. Мне дядя рассказывал, как спивались, как изменяли – просто от скуки.
– Случается, – кивнул он.
– Потому что здесь душно, как в вашей подводной лодке – но вы хотя бы можете всплыть!
Он так и смотрел на неё, запрокинув голову, снизу вверх.
– Не могу с тобой спорить. Ты всё верно говоришь.
– Слушай, – она рывком придвинулась ближе, сжала его локоть, – давай я поговорю с дядей. Тебя переведут в Питер, в академию или куда-нибудь при штабе.
– В штабе? – уголок его рта приподнялся. – Никогда не рвался на канцелярскую работу. А в академию мне рановато, опыта не набрал ещё.
– На Балтийский флот, – она пожала плечами. – На Черноморский. Куда захочешь. Главное, чтобы мы могли быть вместе.
Плечи Артура тяжело опустились. Он запустил пятерню в волосы.
– Ты, наверное, скажешь, что я больной на голову. Но я Север люблю. И я хочу ходить в Арктику, а не бултыхаться в луже.
Он обнял её за плечи, прижался лбом к её затылку.
– Я знаю, что гроблю себя, что Север высосет из меня всё и выплюнет дряхлым и ненужным. Но я же и шёл в подводники – чтобы вкалывать, тянуть за десятерых, чтобы на волосок от пиздеца. Не умею по-другому. Не хочу.
Саша тихонько вздохнула:
– Я понимаю.
– Что же нам делать?
Она пожала плечами. В горле горчило, проглотить, пропихнуть едкий солёный комок она не могла.
– Ты правда не должна хоронить себя в нашей дыре.
– А ты не должен переступать через себя.
Она спустила ноги на пол – голые пятки обдало холодом.
– Погоди, носки надень, – он встал, подошёл к шкафу. Нагнулся – под смуглой кожей проступили мышцы, выудил пару носков, коричневых, шерстяных. Присел рядом с Сашей, тёплые ладони обхватили замёрзшую ступню, принялись растирать, и она вздрогнула сильнее, чем от холода. Сглотнула, улыбнулась через силу:
– А твой отпуск? Мы ещё можем поехать вместе?
Он кивнул, шумно выдохнул, натягивая колючий носок вверх по её ноге, до щиколотки.
– Два месяца у нас есть. А дальше… ну, посмотрим.
Эпилог
10 ноября 20.. года, Санкт-Петербург
Привет, Артур!
У нас сегодня такой ветер, что хоть не выходи из дому. И дождь: вольёт на пять минут так, что промокнешь до последней нитки, утихнет. Лужи успевают высохнуть, будто и не было ничего. Через пару часов – опять стена воды.
Но лекции пропускать никак нельзя: нам на общей хирургии рассказывали про лапароскопию органов пищеварения. Сказали, на зачёте обязательно будут у всех спрашивать. Вообще, это так здорово, когда вместо полостной операции – она же обычно тянется несколько часов и вдобавок оставляет шрамы – делают маленький аккуратный надрез и за пятнадцать минут решают проблему. Врач должен калечить пациента как можно меньше, правда?
А потом мы ездили на другой конец города в лабораторию, с кровью работали. Закончили поздно, охранник пришёл нас выставлять. Так что забрать рамку для картины я уже не успела, завтра поеду.
Очень рада, что она тебе нравится. Это ты ещё вживую не видел. Вот вставлю в раму, выбью себе пропуск и привезу её к вам на лодку. Дядя сказал, что пропуск не обещает, но постарается. Это он специально говорит, чтобы я не расслаблялась и учёбу не забрасывала – да я и так не заброшу.