Голова Палача, некогда похожая на раскрытый цветок, вновь собралась в единое целое, приобретя округлые формы. Тонюсенькие конечности набухли и превратились в массивные столпы. Накаченный верхний пояс заметно обрюзг: жгуты мышц оплыли, появился рыхлый живот, а каменная грудь обвисла, как у женщины, вскормившей десяток младенцев.
Но хуже всего было другое – Тварь буквально сочилась жидкость. Кровь обильно выделялась из пор, где булькая пузырями, а где сбегая тонкими ручейками. Огромная лужа под ногами ширилась, увеличивалась в размерах каждую секунду - дурно пахнущая липкая масса.
- Беги, - то ли прокричала, то ли прошептала за спиной Светка.
В этом мире были явные проблемы с громкостью звука. Складывалось ощущение, что невидимый хулиган похитил пульт управления от головы и теперь игрался с настройками. Изображение дрожало, шло мелкой рябью, напоминая обыкновенное марево над раскаленной полуденным солнцем крышей. Нет, не солнцем - луной, потому как именно она сейчас горела серебряным светом.
- Беги, - расслышал я снова и не выдержав, улыбнулся. Ох уж эта Кормухина, сначала пыталась убить, а теперь вдруг обеспокоилась сохранностью моей жизни.
Свет, мне уже некуда бежать, разве что ухнуть вниз с края небоскреба или в расщелину, где искрят провода.
Поднялся на покачивающихся ногах, провел пальцем под носом - ни крови, ни запаха, ни Марионетки. Нет моего постоянного защитника - сбежала. Ну и правильно сделала, потому как своя рубашка ближе к телу. Найдет себе другого симбионта, благо есть из кого выбирать.
Странное дело, но я вдруг почувствовал себя абсолютно голым и беззащитным. За последние годы сроднился с мыслью, что со мной ничего не случится, что Марионетка всегда защитит. Я словно главный герой остросюжетного боевика, который сам и снимаю. Поэтому не умру, останусь в живых при любых раскладах, даже самых паршивых, иначе фильма не выйдет.
И вот он конец… Наверное, будь я в полном уме и здравии, невыносимо бы забоялся, а так спокойствие внутри наступило. Может заехать ему по роже разок? Напоследок, чтобы уйти красиво. У него этих рож сотнями мелькает на поверхности шара, по какой-нибудь, да попаду.
Не знаю отчего эта идея показалась мне здравой. Иногда люди способны творить странные вещи на трезвую голову. Когда устал, когда отчаялся или когда загнали в угол – причин тому может быть много, да и последствий немало. Наверное, именно так рождаются герои, а может глупцы, что раньше срока уходят на тот свет. Тут с какой стороны посмотреть, кому доверить писать посмертную эпитафию.
Первый шаг сделан, за ним второй. Я бы непременно дошел до Твари и может быть даже врезал, если бы в очередной раз не подвела крыша. Поверхность под ногами затряслась, бетонные плиты разъехались, и я снова упал, едва не угодив в образовавшийся разлом.
Перекатился на бок и замер в опасной близости от края. Глубина провала увеличилась на десятки этажей. Внизу беспрестанно трещало, искрило, из разорванных артерий труб фонтаном хлестала вода. И на фоне всего этого звучала протяжная нота:
- А-н-н-н.
Плохо натянутая струна дребезжала, отдаваясь в мозгах дикой болью, так что не было возможности думать ни о чем-то другом.
- А-н-н-н.
Тянулось протяжное, раскалывая черепную коробку, что крышу пополам - на тридцать, на пятьдесят этажей вниз, достигая самого мозжечка. И вдруг все резко прекратилось.
Я приподнял голову, и сквозь гуляющее марево разглядел гигантскую тень за спиной Палача. Зализанное без глаз лицо, отдаленно напоминающее каменные изваяния Моаи, непропорционально длинное туловище и руки ему под стать. Исполин с острова Пасхи прекратил свои песнопения. Трещина рта разгладилась, превратившись в гладкую поверхность.
Но если он пришел, значит…
- Здраствуй, брат, - послышался голос Михаила. А вот и он сам, вышел из-за спины. Одет в прежнюю толстовку, только капюшон сброшен на плечи, обнажая лысый череп. Воспаленные следы экземы на коже, покрасневшие белки глаз – точно он. Да и кто бы другой отважился заявиться на крышу полуразрушенного небоскреба, еще и в такой компании.
- Ну ты и нашумел, Петруха. Такой булыжник в воду бросил, что волны аж через изнанку мира прошли.
- Это не я.
- Что значит, не ты, - удивился брат и вдруг засмеялся. – Говорит, не он это. Смешно-смешно… А если не ты, тогда кто? Кто засунул палку в осиное гнездо и принялся шерудить? Нет, брат, ты всему причина. Объясни, какого хрена к Многоликому Янусу сунулся. Я же тебе чего твердил - держись от него подальше. А ты?