Он говорил еще много, вернее, угрожал и запугивал, поэтому я для себя выделил главное – впереди курсанта Воронова ждет беспросветная жопа.
Начал свое повествование господин учитель с распорядка дня. Начало занятий в 8.00, с 12.00 до 13.00 обеденный перерыв, в 17.00 учебный день заканчивался. Ну как заканчивался, оставалось обязательное к выполнению домашнее задание, которого обещали много, так что на ужин времени едва хватать будет. Подъем и отбой здесь как таковые отсутствовали, чему я крайне удивился. А с другой стороны, учитывая систему наказаний, пару раз опоздал или заснул на занятиях – с вещами на выход.
Отчего-то мне вспомнились вечные жалобы Витька, вынужденного пять часов в день сидеть в школе.
Что касается учебного года в целом, то он состоял из трех отрезков, каждый из которых включал в себя три месяца. По окончании каждого из отрезков шли контрольных тесты, провал которых, если верить Альберту Михайловичу, грозил карами небесными в лучшем случае.
- Тесты, это вам не какие-нибудь огрызки на пару листов, к каким вы привыкли в своих школах, - ораторствовал Носовский, уперев свой мутной взор в непроглядные дали. – Тут пару раз ручкой махнуть наудачу не получится.
Для убедительности он схватил толстую тетрадь и покачал ею в воздухе. Листов сто, не меньше, в ней было.
Далее, Альберт Михайлович поведал нам о свободе перемещения, а вернее ее отсутствии. Красная пунктирная линия на выданной ранее карте обозначала границу, пересекать которую строго настрого воспрещалось в любое время суток. Была еще синяя пунктирная линия, означавшая запрет для прогулок в ночные часы. Стоит ли говорить, что ночной радиус свободы был еще меньше дневного. Как раз хватит на то, чтобы дойти до озера и утопиться.
Вводную часть господин учитель закончил информацией о предметах обучения. И вот тут я порядком удивился и по-настоящему испугался. Вместо ожидаемой криминалистики и юриспруденции были: история, искусствоведенье, математика, физика, химия. Окружающие меня курсанты являлись выходцами из шести ведущих параллелей и худо-бедно обладали базисом по гуманитарным и естественным дисциплинам. А каким базисом по культурологии или химии обладал я? Существовала ли здесь периодическая таблица Менделеева в принципе и как выглядят основные формулы по физике? О каких знаниях по истории можно говорить, если я даже не знаю, какой сейчас год и от рождения какой личности ведется времяисчисление. Да мне прямая дорога в местную школу переучиваться, а не в академиях обучаться.
- И что бы никаких планшетов, - не давал времени на передышку Альберт Михайлович. Впервые за время лекции недовольные шепотки прокатились по классу. – Да, да, обучаться будете по старинке, с помощью книг, а про любимые гаджеты можете забыть. Вы хотите что-то возразить, курсант Воронов?
Возразить? Да мне скорее спросить. Что такое гаджеты и какие планшеты имелись в виду? Видел я в фильмах про войну офицерские планшеты, где хранились секретные планы наступления, но вряд ли Носовский имел ввиду именно их.
- Вопросов не имею, - отчеканил я и глазом не моргнув.
- Ну вот и отлично, - господин учитель неожиданно мягко улыбнулся и пожелав успехов в новом учебном году, покинул класс.
Что делать? Что же делать? Надо срочно бежать в библиотеку. Где она там по карте находилась. Блин… О чем я. Какая библиотека, что можно успеть выучить до завтрашнего дня. Спокойно, спокойно, Петр Сергеевич, дышите ровно и размеренно. Если вас сюда взяли, то точно не с целью выгнать в первый месяц обучения за неуспеваемость. Наставник наверняка в курсе сложившейся ситуации, с ним и надо говорить в первую очередь.
- Попрошу минуточку внимания, курсанты самой крутой академии мира, - вмешался в мои планы громогласный Рандольф Мэдфорд. Парень с бычьей шеей забрался на стул и теперь взглядом, полным торжественности, обозревал умолкших сокурсников. – У нас есть выходной день, и есть прекрасный повод для вечеринки.
- И алкоголь, - произнес кто-то и неуверенно добавил: - есть.
- И алкоголь, - повторил довольный Рандольф и широко развел руки в сторону. – Так что, дамы и господа, закатим вечеринку?
Народ одобрительно загудел, некоторые даже захлопал на радостях.
- Дааа, выпивка! – пробасил сидящий неподалеку парень и припечатал широкую ладонь о столешницу. Здоровый такой детина, великан за два метра ростом, едва помещавшийся за маленькой для него партой. Той самой партой, на которой я обнаружил табличку с именем Герберт Авосян. И фамилия, и внешность были типично кавказскими, как и повышенная волосатость парня, вплоть до кучеряшек на пальцах.