- Ааа, это ты, - пробубнил он и схватился за стоящий перед ним пустой бокал.
Я заботливо наполнил его фужер и, замешкавшись на секунду, плеснул немного себе.
- Что, не нравится, - толстяк обратил внимание на мою заминку.
- Редкая дрянь, - решил я не врать и поднес бутылку к глазам. На желтой этикетке красными буквами было написано «Аланье». Буквы были выведены замысловато, со всяческими завитушками, так что потребовалось время, чтобы прочитать это. Под названием был изображен домик на берегу озера. Обычный деревянный домик с печной трубой на двускатной крыше. Прямо-таки пасторальный пейзаж из родного мира.
- Даа, я слышал, вы там у себя другое пьете, - протянул толстяк тихо, так что мне пришлось напрячь слух.
- Там, это где?
- Ну там, где это... сто двадцать восьмая, - Соми жадно схватился за бокал двумя руками и булькая, втянул в себя сладкую жидкость. От одного только вида мерзкой патоки, стекающей по подбородку толстяка, поплохело. Пришлось отвернуться, а когда я снова посмотрел на Соми, тот уже навис над столом, свесив хмельную голову.
- Эй, парень, так что там на счет сто двадцать восьмой, - я легонько затряс его за плечо. В ответ послышался неразборчивый бубнеж. Удалось разобрать лишь «проклятое место» и бессмысленные междометия.
М-да, перестарался я, подливая толстячку алкоголь, теперь окромя несвязного бормотания и не вытянешь ничего из парня.
- Воронов? - раздался бас над ухом, а следом жалобно скрипнул стул. Великан в человеческом обличье сел рядом и протянул гигантскую ладонь.
- Он самый, - подтвердил я и ответил на рукопожатие. Словно малыш с папой здоровается.
- Авосян, - представился великан и предложил: - выпьем?
- Я бы с удовольствием, только вот…
- А я знал, - довольно осклабился Герберт, - не будут пить в сто двадцать восьмой всякую дрянь. Погляди-ка, что я принес.
Великан движением фокусника извлек из-под стула бутылку и, залихватски крутанув ее в воздухе, уронил на пол. Стекла брызнули в разные стороны, обдав нас каплями пахучей жидкости.
- Авосян!!! – громогласно возопила Джанет.
- Упс, - пробормотал тот, явно смущаясь: - сейчас еще принесу.
- Больше никакой выпивки, - азиаточка уже стояла рядом с нами, грозным взглядом прожигая провинившегося Герберта.
- Так не себе же, вот Воронова угостить, а то стыдно перед гостем за дамскую бурду.
Девушка хотела что-то возразить, но Авосян уже спрыгнул со стула и ледоколом вошел в веселящуюся толпу, получая на свою захмелевшую голову проклятия и возмущения.
Я проводил взглядом несостоявшегося собутыльника и обратил внимание на Джанет. Та продолжала стоять и жечь меня ненавидящим взглядом. А ей-то я что сделал?
- Какие-то проблемы?
Она молча подошла к барной стойке и извлекла из завала пакетов бутылку точно с такой же этикеткой, что минутой ранее уронил Авосян.
- И? – не понял я.
- Сейчас ты берешь это, - она протянула мне напиток, - и уходишь подышать свежим воздухом минут на тридцать, один.
- То есть?
- Ты берешь эту бутылку…
- Подожди, про бутылку я понял. В чем, собственно говоря, проблема.
- Проблема у Авосяна с алкоголем, и он не успокоится, пока не выпьет с тобой.
У Авосяна проблемы с алкоголем, а погулять выйти должен Воронов. Интересная логика получается, особенно учитывая тот факт, что если человек решил нажраться, он нажрется и отсутствие одной персоны его не остановит.
- А ты его мама? – сорвалась у меня с языка. Не собирался гадости говорить, а вот поди ж ты.
- Я старшая третьей учебной группы, - холодно ответила Джанет.
- Вот как, - удивился я, - не знал.
- А ты много чего не знаешь и не понимаешь. Поэтому бери бутылку и уходи.
Тут она была права, я ни хрена не понимал в происходящем и чем дальше, тем больше.
- Хорошо, уйду. Просто ответь мне на один вопрос: откуда столько негатива в мой адрес? И не говори, что мне показалось.
- Не буду, - легко согласилась азиаточка. – Только вопрос не по адресу. Задай его своему наставнику, он должен будет просветить.
- Дело в том мире, откуда я родом?
- Повторяю, все вопросы к наставнику.
Мы несколько секунд смотрели друг другу в глаза, после чего я взял предложенную бутылку и молча вышел в коридор. Очень хотелось сделать какую-нибудь гадость: разбить бутылку о голову Мэдфорда или наорать на ту же самую Джанет. Так хотелось, что мочи не было. Пришлось применять на практике один из методов успокоения, мысленно считая до ста. Если честно, способ работал так себе: цифры путались, крутились и вызывали раздражение куда большее, чем персона Рандольфа Мэдфорда.