Он порывался сказать что-то еще, но я молча надавила ему на подбородок, оттягивая его вниз, засунула глок в рот и нажала на спусковой крючок. Его мозги разлетелись по всему полу, делая красный цвет еще более насыщенным. Теперь картина стала еще отвратительнее, но я пнула его грузное, мертвое тело подальше от себя и пошла прямо к 211 камере, внутрь которой уже зашел Пакс.
Там я увидела небольшую комнату, внутри которой творился хаос. Кровати были перевернуты; изуродованный пол, с торчащими досками, внизу которых были их тайники с оружием, устлан бумагами, каплями крови, изорванными простынями. Небольшое грязное зеркало над старой ржавой раковиной было разбито. И в главе этого хаоса сидели они: Кассий Кабальеро, Адриан Мартинез, Марко Алонсо и Доминик Эллирс. К ним присоединился Пакс, становясь по правую руку от Кассия.
Я смотрела только на эти фигуры, облаченные в серые спортивные штаны и белые футболки, и на миг мне стало тяжело дышать. Я стянула с лица балаклаву, чтобы дать самой себе больше воздуха, и просто смотрела на них. Я не сразу заметила, что в углу камеры сидели связанные Мэтт и Дани. У них были заклеены рты и завязаны глаза. На серебристый плотный скотч, который связывал грязные тела агентов друг с другом, была примотана странная шашка с горящей красной кнопкой — самодельная бомба. Я сразу узнала ее, потому что нас учили делать их в Академии. Мои глаза сразу же нашли ухмыляющееся лицо Пакса, который резко сдернул с груди нашивку с надписью ФБР.
— И что все это значит? — Мой голос звучал так слабо и жалко, что мне стало противно от самой себя. Сейчас я мало походила на ту девушка, которая вышибла мозги Дону мафии примерно минуту назад.
— Ты умная девочка, Джулари, догадайся сама, — он ухмыльнулся, открывая свой чемодан.
В моменте я напряглась, думая, что сейчас заработаю пулю в лоб. Я стояла столбом и просто ждала своей участи, но оттуда посыпались четыре плотно-забитых зип-пакета с темно-синей формой.
— А сейчас ты позволишь нам выйти отсюда. Мы наденем форму агентов и на одной из машин поедем в аэропорт. Ты отдашь приказ, чтобы нам пропустили без досмотра и позволили улететь в один конец. Обещаю, что больше мы не появимся на земле Калифорнии и никто не узнает, что только что ты убила связанного безоружного человека.
— А какого хрена ты устраивал мне концерт после смерти Ника? — Я словно и не слышала его требований. — Ты, черт возьми, и был убийцей своих же братьев…
— Мои братья, Джулари, сейчас стоят здесь. ФБР действительно было моей мечтой с самого детства. И я попал туда, слепо веря в то, что теперь буду бороться на стороне света. Но потом я понял, что правительство смешивает понятие добра и зла, выгодно выставляя плохими тех, кто переходит им дорогу.
— Что ты несешь? — Я перебила его, слегка дергая плечами. — Очнись, мы не в паршивой мелодраме. Ты член мафии и пытаешься мне что-то говорить за свет и добро⁈
Мексиканцы начали медленно натягивать на себя форму, чуть отойдя вглубь камеры. Мы же с Паксом смотрели друг на друга и я чувствовала, как по моим щекам катятся горячие крупные слезы. Я даже не пыталась их стереть и что-то сделать с готовящимся побегом — сил бороться больше нет, да и не знаю за какие идеалы я воюю теперь.
— Просто выполни требования и ты забудешь про нас навсегда, — подал голос Адриан, с отвращением застегивая рубашку, которая была ему явно не по размеру. — Будешь и дальше восстанавливать туманную справедливость, словно безмозглая овца. Я обещаю тебе, что ты больше не услышишь про нас и Калифорния будет спать спокойно. В противном случае твои дружки подлетят на хрен вместе с этим чертовым местом, но мы все равно сбежим. И, поверь, виновата во всем будешь ты.
— Пакс, но ты же всегда был рядом со мной и точно также за все боролся. Я не понимаю, как ты можешь…
— Да, я был рядом, пока не узнал правду. Спроси у дорогого инспектора почему на самом деле он так вцепился в Мексиканскую мафию. Спроси у Брауна почему именно он стал твоим напарником в этом деле. Тебя держат там, как ребенка, который в любой момент может нагадить под себя, а ты и рада выслуживаться. Открой глаза, Джулари, тебя обманывают с самого первого дня!
Мои ноги подкосились и я осела прямо на голый, разрушенный деревянный пол, подтягивая колени к груди. Мой рот был приоткрыт и тихие всхлипы вылетали из него, ощущаясь так тяжело и горько. Я чувствовала, что внутри меня все умирает, истекает кровью и иссушается. Так, сука, больно. Я уже не понимала кому верить, а кого ненавидеть. Мой каменный замок из принципов, идеалов и надежд рушился, поднимая слой пыли. Руки и ноги дрожали и я просто хотела, чтобы все это закончилось.