Я почувствовал, как Джулари шевельнулась на моих коленях, садясь еще удобнее и обнимая меня за плечи — черт возьми, это было так приятно и так нужно.
— Она ходила по дому как мумия, молчаливая и убитая горем. Каждый вечер я слышал, как она рыдает в душе и сидит там по несколько часов. Она ничего не ела и даже не пила, просто лежала и смотрела в одну точку. Я случайно заметил порезы на руках и ногах, но она не признавалась откуда они. Еще через несколько дней к нам в дом пришли родители Элиаса. «Либо вы замолкаете и весь ущерб мы берем на себя, либо вы просто опозорите свою дочь, потому что мой сын точно не сядет за решетку» — так они сказали моему отцу, а мы с Эмилией случайно это услышали. Она… она начала рыдать настолько, что ее трясло, а я просто не знал, что мне делать. Мне было страшно за моего ангела, я просто хотел, чтобы все это поскорее закончилось.
— Что сказал на это твой папа? — спросила Джулари, вытирая рукавом слезы.
— Отказался, естественно. Выставил их за порог. В школе, конечно же, все стали ее гнобить, издеваться и тыкать пальцами. В итоге через два дня я пришел со школы и увидел Эмилию, повешенную на карнизе в своей комнате. Она оставила записку, где написала, что всегда будет моим ангелом-хранителем. — Я замолчал, потому что комок боли встал поперек горла. Джулари оседлала мои ноги и прижала голову к шее, так нежно гладя меня по волосам, что я перестал сдерживать горький поток слез.
— Я начал качаться и увлекаться оружием. Перестал общаться почти со всеми, просто игнорируя любые попытки сблизиться со мной. Дома я играл в прилежного сына, просто чтобы отец не переживал. После суицида Эмилии в нем словно что-то лопнуло и он перестал бить живым. Всегда говорил мне, что нельзя показывать себя настоящего людям, нельзя испытывать эмоции. Вот так я и рос, как робот, а жажда мести росла вместе со мной в душе. В 2014 году у моего отца случился сердечный приступ и его не успели спасти, потому что он попал в больницу в пересменку — на него просто всем было все равно. Он умер, и даже тогда к его телу подошли только через полчаса. Похоронив папу рядом с Эмилией, я понял, что больше меня ничего не сдерживает. Целый год я выслеживал ублюдка, изучал то, что он делает, чем дышит и как спит. В 2015 году я отрубил голову мачете Элиасу Паркеру и даже не подчистил улики за собой. Я добровольно сдался копам и в зале суда признался в содеянном, рассказав все в мельчайших деталях.
Я наконец поднял голову, смотря на лицо Джулари, и не увидел там ни грамма отвращения или осуждения. В ее глазах с тысячей крапинок плескалось понимание и поддержка, а еще я точно прочитал в них то, что она поступила бы точно также.
И тут она сделала то, чего я точно не ожидал: Джулари взяла мое лицо в свои теплые руки и поцеловала меня. Она делала это так нерешительно и мягко, что неизвестные чувства вибрацией прокатились по моему телу. Я ответил на ее поцелуй, углубляя его, но продолжая двигать своим языком в унисон ее, не напирая и не добавляя темп. Это был медленный, мелодичный танец языков, который сочетался с нежными прикосновениями наших рук к друг другу. Я почувствовал, как она отдалилась, оставив влажный след на уголке моей губы, слегка поглаживая большими пальцам мои скулы.
— И ты вступил в мафию, потому что хотел восставать против государственной системы? Против полиции, которая не заступилась за твою сестру, против врачей, которые не спасли отца? — Черт возьми, мозги этой девушки возбуждают сильнее ее тела. Я кивнул, пораженный ее проницательностью и она встала с меня, слегка поправляя свои джинсы.
— А как мне тебя называть: Кассий или Нэро? — Спросила она, слегка смеясь. — И почему сейчас ты обжимался с агентом ФБР, хотя я точно такая же шавка системы?
— Я обнимал тебя по той же причине, что и ты целовала меня, Джулари. — Я тоже встал, чтобы быть с ней наравне — ее лицо было на уровне моих плеч, поэтому я слегка наклонился. — Оказывается есть исключения из правил. И я думаю, ты тоже поняла это. Нельзя смотреть на мир под призмой добра и зла. Ну, и ты выбила мозги Армандо, что окончательно заставило меня полюбить тебя.
— Вы украли моих агентов, просто чтобы ФБР помогли вам сбежать? — Я кивнул, не говоря ни слова, потому что у меня не было сил. — А зачем вам подкоп, если в итоге вы улетели из штата почти с оркестром, черт возьми?