Одним из таких моментов стала полуднёвка на озере Бирюзовое. О потрясающем цвете озёр я уже писала, здесь же особенность была другая: чёрные гладкие камни, как будто какая-то вулканическая порода, хотя вулканов здесь нет и в помине. Эти черные и тёмно-бордовые камни были как будто расплавлены, непонятно как и когда… А когда смотришь на всю эту местность сверху, на склонах видны огромные черные полосы и пятна расплавленных камней, а сами склоны какого-то непривычного бордового цвета, который совершенно фантастично сочетается с чёрными камнями, серо-коричневыми скалами, пятнами белого снега и молочной голубизной озёр. Интересно, есть ли ещё где-то на планете такие сочетания цветов? Я думаю, нет. Большой Памир очень похож на Фаны по цвету, но в то же время он совершенно особенный. В природе нет ничего одинакового, и даже одни и те же места постоянно меняют свою форму, свой цвет. Даже то, что мы называем «неживой природой», на самом деле очень живое. Просто жизнь камней, скал, озёр длится тысячелетиями, и нам, людям, привыкшим к совершенно другой скорости, очень сложно заметить какие-то изменения. И к сожалению, очень сложно заметить уникальность «неживой природы» в каждом уголке земли…
В Фанах, среди каменистых склонов, особенно заметны редкие цветы. Когда ты долгое время не видел вообще никаких растений, и вот среди камней показываются яркие жёлтые пятнышки, это что-то невообразимое. В засушливых, пустынных Фанских горах такие цветы, пробивающиеся сквозь камни, кажутся настоящим чудом. У них как правило твёрдые, мясистые листья, чтобы удерживать влагу, и яркий-яркий цвет. Они очень приземистые, как будто стелются по камням и не осмеливаются подняться выше. Но когда видишь такие цветы, понимаешь: и среди молчаливых, неподвижных камней может быть жизнь, не менее прекрасная, чем в цветущих лугах, и гораздо более сильная, целеустремлённая и выносливая. Наверное, эти цветы также удивлялись людям, которые появляются среди этих камней нечасто…
Другим запомнившимся моментом стала последняя стоянка этого похода и отъезд. Мы долго шли по долине реки Чапдара, и это был довольно тяжёлый переход. Так часто бывает: вроде бы, последний день, и идём уже по долине, но долины эти далеко не всегда легче подъемов, да и все торопятся уже скорее попасть в посёлок за пивом, в итоге проходим за день очень много, очень быстро, и сильно устаём. Например, в этот раз мы долго шли по сыпухе у берега реки, переходили эту реку в неудобном месте, потом петляли в лесу. Это удивительно, но в этих горах тоже был лес! Выше леса склоны были как будто пятнистые, все покрытые небольшими отдельно растущими кустиками, и чем ниже спускаешься, тем крупнее становились кусты, начинали появляться деревья, становящиеся всё выше и выше, и наконец мы оказались в лесу. Конечно, Фанский лес не сравнится с густыми Кавказскими лесами, и тем более, с тайгой, но как же здорово было наконец-то оказаться среди деревьев после двух недель среди камней и скал! В лесу как-то особенно уютно и спокойно, как будто эти деревья охраняют тех, кто расположился под ними на ночлег. Как здорово развести костёр и собраться вокруг него, приготовить на нём еду, а не на горелке. Эта еда на костре, с дымком, она всегда намного вкуснее той, что готовится впопыхах, часто вода даже не доводится до кипения, чтобы экономить газ, - «горячее не может быть сырым». И воды в реке сколько угодно, её не надо добывать из едва капающего ручья или топить снег. Можно пойти вдоль реки пофотографировать, можно просто полежать на коврике, а можно положить его у костра и отдыхать, смотря на огонь и засыпая.
На следующий день мы прошли по лесу чуть вперед и подошли к посёлку. Нам нужно было попасть на озеро Искандеркуль, откуда нас заберёт машина, но туда шла дорога, и идти по ней пешком было бы долго и неинтересно. Поэтому Шухер с Ромой пошли в посёлок искать, кто бы нас мог туда отвезти. Ну а остальные расположились на берегу реки и стали заниматься самыми приятными после похода делами: мыться и стирать вещи. Когда поход долгий, и надо брать с собой много еды и специального тяжелого снаряжения, на одежде обычно экономят. Берут только самое необходимое и ходят в одном и том же. Поэтому постирать вещи – это практически такое же удовольствие, как и помыться самому, пусть и в холодной воде. Шухер и Рома вернулись с хорошими новостями: они договорились с кем-то из местных подвезти нас, нам нужно будет только подойти к определенному времени в определенное место в посёлке.
Когда мы погрузились в машину, водитель Ахмед (если я правильно помню его имя), ещё долго возил нас по посёлку: то в магазин, то к кому-то заехать за арбузами, то к жене заехать за хлебом, который только что испекла, то ещё куда-то. И вот, когда мы ехали вниз по крутому серпантину и наворачивали за обе щёки свежий хлеб, Ахмед рассказал, что на Искандеркуле в палатках вставать негде, одно ровное место занято дачей президента Таджикистана, а другое – турбазой. Соответственно, нам нужно остановиться на турбазе. Денег у нас на это не было, и стали думать, куда деться, но Ахмед сказал, что начальник турбазы – его друг, и мы можем разместиться там бесплатно, или хотя бы поставить палатки на их территории, если не будет мест. Он попросил, чтобы мы запомнили гостеприимство таджиков и рассказали об этом в своих городах, и если какой-то таджик в России попросит о помощи, вспомнили Ахмеда, и помогли ему.