– А кто же работает в учреждениях и на фабриках? – удивился я.
– Как кто? Белые, естественно. Они подменяют нас, когда нам приходится исполнять общественные обязанности. Каждый миллиграмм углеводородов полученный при помощи фотосинтеза, это разгрузка напряженного питательного баланса, – объяснил мне один юноша, похожий на руководителя группы.
На следующий день, при помощи Юуо, мне, как представителю Земли, удалось добиться аудиенции у профессора Оноо. Хотелось лично познакомиться с великим ученым, который нес ношу гигантского дела биологической перестройки всего вида келориан.
Он принял меня в кабинете. Профессор был темно-зеленым, благопристойной внешности и разговаривал со мной очень приветливо. Мы обменялись несколькими словами на общие темы, потом я спросил его о текущей работе и узнал, что скоро он собирается на пенсию.
В некоторый момент, ответив по телефону, профессор извинился и вышел, пообещав вскоре вернуться. Я окинул взглядом кабинет. В глубине, в стене, я заметил ящик, похожий на несгораемый сейф. Подойдя поближе я почувствовал аппетитный запах. Он доносился из ящика. Да, я не мог ошибаться. Я приоткрыл дверцу. На нижней полке стояла тарелка, а на ней несколько аппетитных ломтиков ветчины. Здесь же лежали и свеженькие булочки. На нижней полке поблескивала темная бутылка из толстого стекла. Я потянулся к ней, чтобы изучить содержимое, но она выскользнула из рук, ударилась о край сейфа и лопнула. По белой стене потекла густая темно-зеленая жидкость…
В этот момент появился профессор. Увидев пятно на стене, он кинулся к двери и запер ее изнутри. Потом, с выражением испуга на лице, подошел ко мне мелкими шажками и жестикулируя заговорил о чем-то грустно и быстро, забыв от возбуждения, что я не понимаю языка келориан. Скоро он пришел в себя и выдавил:
– Смилуйся, пришелец… Умоляю, когда уйдешь, никому не рассказывай про эту краску…
Из дальнейших объяснений я понял, что дело прежде всего в пенсии, которую ему предстояло получить.
– Садись, – приказал я. – А теперь все рассказывай.
– Хорошо, я скажу, все скажу! – бормотал он пытаясь стереть со стены зеленое пятно. – Но пообещай, что ты немедленно улетишь отсюда…
– Такие значит дела с вашей зеленью? – грозно спросил я.
Сломленный и потухший он опустился в кресло. Его зеленая оболочка словно потеряла блеск, он посерел, сгорбился и долго молчал.
– Зеленых нет… – наконец выдавил он. – Ты должен понимать это и без моих объяснений… Мы взялись за эти исследования из лучших побуждений, но ничего не получалось… Нам давали дотации, исследования поглотили множество денег, надо было заботиться об увеличении фондов, а результатов все не было…
Эта идея возникла у моего ассистента. Он сделал все сам, начал с бледно-зеленой краски, потом становился все зеленее, пока мы не поверили, что это результат действия нашего препарата. Тогда он объяснил нам в чем дело. Я хотел его выгнать, честное слово! Но остальным эта идея очень понравилась. Все мы верили, что рано или поздно нам удастся достичь цели и получить хлороген. Без этой уверенности мы не приступали бы к исследованиям. Еще двое сделали то же самое, и в Академию отправился рапорт о первых успехах. Были демонстрации, статьи… Сразу же пришли деньги. В коллективе нас было семеро, все мы в конце концов покрасились… Конечно работать над хлорогеном мы не перестали. Власти требовали новых результатов, использовать препарата среди широких масс. Находясь в безвыходном положении мы предложили наш недействующий препарат большой группе келориан. Одновременно все получили награды и премии, а один из известных социологов опубликовал работу, в которой доказал, что зеленые по своей природе более достойны общественного доверия из-за отсутствия некоторых потребностей, вынуждающих обычного гражданина накапливать материальные блага…
И, представьте себе, через некоторое время часть тех, кому мы дали наш препарат, начала зеленеть! Никто из нас не учил их, что надо делать! Они додумались сами!
О том как это делается, знали лишь мы. Остальные были уверены, что это результат наших фундаментальных открытий! Отступать стало некуда. Но это было нам на руку! Теперь мы стали раздавать наш бесполезный препарат всем желающим. Зеленых становилось все больше! Перспективы, которые давало положение зеленого, отмели моральные сомнения у самых бессовестных…
И так длится много лет! Каждый зеленый точно знает только то, что красится он сам. Но в результате никто, кроме некоторых из нас, не знает настоящей роли всем известного хлорогена…