– Охъ-сіэ! Да вѣдь она взяла и мою сѣть, лучшую сѣть… Пожалуй, что и лодку увела… – добавилъ онъ испуганно и выскочилъ вонъ изъ юрты; другіе послѣдовали за нимъ.
– Ну и дьяволъ!.. Пусть ее не минуетъ гибель!.. Язви ее проказа въ самое сердце. Взяла все!
– Оставила насъ, все равно, безъ рукъ… Завтра въ ротъ положить нечего будетъ… Сѣти-то на озерѣ, а она лодку. Побей ее громъ!.. – горячился рыбакъ.
Онъ сейчасъ же хотѣлъ строить плотъ и отправляться за сѣтями, но Грегоре́й остановилъ его.
– Навѣрно взяла ихъ… Только попусту ночь промаешься… Язва она, извѣстно!.. Ну ее къ чорту!..
– Можетъ, и лучше, что, ушла… Спокойнѣе будетъ… Если намъ вернутъ скотъ, все выйдетъ хорошо… Богъ милостивъ, не дастъ погибнуть намъ неповинно, – утѣшала ихъ Анка.
– Какъ же? Вернутъ тебѣ!.. Развѣ сама пойдешь за нимъ… Кто тамъ торопится?!. Да и что подѣлаемъ мы безъ лодки, безъ сѣтей? – не унимался Теченіе.
– Все таки лучше будетъ, спокойнѣе… Завтра, Богъ дастъ, городьбу кончимъ, добывать станемъ, – повторяла Анка.
– Скоро комаръ пойдетъ, а у насъ нѣтъ ни крошки запасовъ! – замѣтилъ мрачно Грегоре́й.
– …Взяла лучшій котелъ, ножъ, топоръ, вещи собрала въ узелъ… Говорю ей: куда? – разсказывала въ десятый разъ Кутуяхсытъ.
Бытерхай шныряла по угламъ, разыскивая, не оставила ли тамъ невзначай Мергень отнятой у нея рубашки.
Ночью, если на небѣ нѣтъ облаковъ, обильныя испаренія здѣшнихъ озеръ отъ соприкосновенія съ остатками льда сгущаются въ сѣдую мглу. Она покрываетъ окрестности сплошнымъ бѣлымъ пушистымъ ковромъ. На поверхности ея, точно косматый барашекъ, завиваются отдѣльныя струйки. Снизу просвѣчиваютъ темныя пятна бугровъ, мысовъ, перешейковъ. Лѣса пробиваются сквось мглу и чернѣютъ верхушками надъ ней въ видѣ странныхъ воздушныхъ острововъ.
Вездѣ тишина и бѣлизна зимы, но въ то же время тепло, мягко и трепетно чутко. Но временамъ подтаявшая снизу льдина шлепнется съ грохотомъ въ воду, разорветъ острой вершиной пелену тумана и на мгновеніе блеснетъ изъ подъ нея снизу черная съ просѣдью рябь озера. Стая утокъ проплыветъ съ кваканьемъ на утреннія пажити, безпечная подъ туманной, молочной броней. Выше въ чистомъ воздухѣ пусто; не видно орловъ и коршуновъ, не пищатъ ястреба, чайки дремлютъ еще въ гнѣздахъ, защищая яйца отъ холодной росы. На блѣдномъ небѣ мерцаютъ блѣдныя звѣзды, и только съ каждымъ мгновеніемъ растетъ и крѣпнетъ румяная заря. Цвѣта ея густѣютъ и все шире разливаются по небу, все ярче и глубже окрашиваютъ колышущіеся туманы. Весь горизонтъ напоенъ огненнымъ ихъ блескомъ. Наконецъ, оттуда, гдѣ кроется восходящее солнце, брызнулъ далеко на небо золотой лучъ. Звѣзды потухли. Легкій вѣтерокъ побѣжалъ мелкой волною по игламъ. Къ первому лучу присоединился второй, третій… цѣлый столбъ лучей – золотыхъ, ослѣпительныхъ, быстрыхъ, а за ними взошло солнце. Туманы порѣдѣли, озера начали блестѣть, всплыли кругомъ нихъ весенніе блѣдно зеленые берега. Вѣтерокъ погналъ льды изъ края въ край по волнамъ. Они плыли, колыхались, звонко постукивали другъ о друга, а солнце зажигало пламенныя искры въ ихъ мокрыхъ граняхъ.
Такъ восходитъ здѣсь солнце ежедневно, пока льды не стаютъ въ конецъ.
Обыкновенно прокаженные не выходили изъ юрты въ туманъ. Сырость болѣзненно дѣйствовала на ихъ ослабѣвшее тѣло. Но на этотъ разъ любопытство взяло верхъ, и Теченіе ушелъ до восхода солнца на рѣчку, осмотрѣть съ вечера поставленную въ городьбѣ „морду“. Неотлучная Бытерхай сопутствовала ему. Сонные, кислые они брели среди тумана по старымъ слѣдамъ… Слабые голоса просыпающагося дня долетали къ нимъ съ озеръ и тайги.
– Скажи, Теченіе, что будетъ, если мы столько поймаемъ рыбы, что не подъ силу окажется снести ее намъ?! – шептала тихонько дрожащая отъ холода Бытерхай.
– Не болтай! Промышленникъ никогда такъ не долженъ сказывать!.. Пусть только Богъ дастъ, а какъ-нибудь справимся…
– Страшно въ туманѣ… Все будто кто-то сбоку стоитъ… Ей-Богу, стоитъ!.. Теченіе, милый, я боюсь, я не пойду… Дай мнѣ руку… коснись меня… хоть дай мнѣ палецъ…
Рыбакъ добродушно протянулъ назадъ руку и подалъ дѣвочкѣ указательный палецъ. Тропинка была настолько узка, что рядомъ они по ней итти не могли.
– Теченіе, скажи правду: стоитъ тамъ что-нибудь или нѣтъ?!
– Ну тебя!.. Сказалъ: не стоитъ!
– Зато ходитъ! Слышишь, какъ трещитъ? Господи… Это, должно быть, самъ чортъ хохочетъ… Господи! что будетъ съ нами?!
– Молчи!.. Не поминай недоброе… Это гагара хохочетъ… Впрочемъ, правда твоя, что-то трещитъ!..