Дальнѣйшій путь предстоялъ имъ вдоль Большого озера по узенькой, какъ ниточка, гати. Другой дороги здѣсь не было. Женщины вспомнили, что у Большого озера онѣ должны свернуть на югъ, и свернули туда, хотя часто гребни волнъ хлестали имъ черезъ дорогу и хватали ихъ за ноги. Дѣться имъ было некуда, вездѣ предстояло тоже.
Онѣ съ замираніемъ слѣдили всякій разъ, какъ вдали въ изрытой гребнями пучинѣ зарождалась великанъ-волна, подкатывалась къ нимъ все ближе и ближе, подымалась все выше и выше, съ шипѣніемъ заворачивала пѣнистый свой чубъ, затѣмъ съ громомъ падала совсѣмъ близко отъ нихъ, точно поднявшійся на дыбы и затѣмъ упавшій сказочный многоголовый змѣй. И всякій разъ, когда лапы этого змѣя, чуть коснувшись ихъ, уходили назадъ, изъ груди путницъ вылеталъ облегчительный вздохъ. Такъ онѣ бѣжали все время межъ волнъ, прижимаясь другъ къ другу, ободряя и нашептывая взаимно себѣ попутныя указанія.
– Анка, я боюсь… Ты зачѣмъ меня взяла!
– Я сама боюсь, дитя мое!.. Но и тамъ за нами вѣрная смерть… Когда снѣгъ и ледъ покроютъ землю, когда придетъ распутица, что ѣсть станемъ мы… Развѣ съѣдимъ тебя, дѣточка моя!.. Берегись!.. Опять идетъ волна, не схватила бы тебя!.. Только бы добрести намъ до лѣсу.
– Развѣ тамъ есть люди?
– Не знаю, есть ли, нѣтъ ли?! Ничего я не знаю, дитя мое… Сердце не позволяетъ мнѣ думать, все оно трепещетъ… Я никогда въ жизни не ходила одна такъ далеко… Я женщина, я хозяйка; родители мои были люди состоятельные, воспитывали меня въ береженіи, все я ѣздила на собакахъ, на оленяхъ или лошадяхъ…
– И на быкахъ ѣздила?
– И на быкахъ, дочь моя!..
– Если у насъ будетъ скотъ, то и я буду ѣздить на быкахъ…
– Будешь, дѣточка, будешь… только иди…
И онѣ шли, шли, а лѣсъ все какъ будто не приближался, все темнѣлъ онъ, также туманный и далекій. Грохотъ волнъ въ конецъ спуталъ ихъ мысли. Минутами разбирала ихъ охота лечь у воды и позволить себя слизать этимъ мощнымъ, пѣнистымъ языкамъ. По движенію обвисшихъ рукъ, по неровному ходу ребенка Анка угадывала, что и Бытерхай раздѣляетъ ея желаніе; тогда жалость просыпалась въ ней и она, съ стиснутыми зубами, съ зажмуренными глазами, тащила ребенка насильно все дальше по зыбкимъ топямъ. Изрѣдка необычное дуновеніе бури или крикъ застигнутой ими на плоской отмели чайки приводилъ ихъ временно въ чувство; затѣмъ онѣ опять погружались въ полусознательный, мучительный, полный борьбы и напряженія, упорный бѣгъ.
Грязныя, мокрыя, невѣроятно уставшія, онѣ добрались наконецъ подъ вечеръ до лѣса. – Вѣтеръ притихъ, озера поменьше немного успокоились и только озеро-великанъ, кругомъ котораго онѣ брели съ полудня, все также ревѣло и било въ берега. Впрочемъ, и оно уже не бросало по прежнему на воздухъ холодной, дождевидной пыли.
Путницы передохнули.
– Слава Богу… не погибли мы… Людей не видно, а все-таки въ лѣсу теплѣе… Смотри, Бытерхай… не замѣтишь ли ты гдѣ огонька… Смотри хорошенько, глаза широко открывай! – сказала Анка ребенку.
– Зачѣмъ намъ сосѣди?.. Насъ не пустятъ, насъ еще собаками затравятъ и лошадьми затопчутъ… Теперь темно… ночь!
– И то правда! Такъ знаешь, разведемъ огонь и проночуемъ въ лѣсу, а завтра двинемся дальше… Куда-нибудь да попадемъ!..
Но огня имъ не удалось развести; хлеставшія на нихъ въ пути съ озера волны промочили даже спрятанный въ кожаномъ мѣшочкѣ трутъ. Онѣ отдохнули немножко, согрѣлись, прижались другъ къ другу, поѣли вяленой рыбы и двинулись дальше. Озеро великанъ, береговъ котораго онѣ рѣшили держаться, все ревѣло и сверкало въ сумракѣ пѣною сердитыхъ, сѣдыхъ волнъ.
Послѣ нѣсколькихъ часовъ ходьбы путешественницы почувствовали подъ ногами болѣе твердую и гладкую почву. Вскорѣ во мракѣ померещилась имъ блѣдная прогалина лѣсной дорожки. Онѣ безъ труда отыскали ее и пошли по ней гусемъ. Маленькая якуточка опять стала дрожать всѣмъ тѣломъ, какъ раньше надъ озеромъ.
– Боюсь людей! Анка, позволь мнѣ держаться за платье… Когда тебя чувствую, не такъ страшно… Шибко боюсь… Что онѣ сдѣлаютъ съ нами?
Дорожка вывела ихъ къ небольшому плѣшивому бугру съ видомъ, открытымъ на озеро. На вершинѣ ютилась небольшая юртенка. Изъ трубы ея струился дымъ, но свѣту въ окнахъ не было видно. Около юрты ни амбаровъ, ни изгородей; только у берега на откосѣ лежала вверхъ дномъ рыбачья лодка.
– Бѣдные… или… лѣсникъ! Ни скота, ни даже собакъ?!. Войти или нѣтъ? – размышляла вслухъ Анка.