Сек выпрямился и как-то подтянулся. Его щупальца дернулись и застыли.
— Что? — спросил он тихим и неожиданно злым голосом.
Мортимус открыл рот, чтобы ответить, но Сек перебил его.
— Ты считаешь, что я могу только за деньги? — продолжил он тем же сухим тоном и сильно ткнул Мортимуса острым пальцем в грудь. — Что я сам по себе ничего не стою?
— О Господи! С чего ты взял…
— Заткнись! Ты пьян. У тебя нет никакого понятия о личных границах. — Голос Сека упал почти до шепота. — Как вообще можно покупать… такое?! Оставайся здесь, напивайся, развлекайся, но без меня. Понял, таймлорд?
Он развернулся на каблуках, толкнув зазевавшегося парня в белом облегающем комбинезоне со звездами, и вышел из бара.
— Да что я такого сказал? — пробормотал Мортимус. — И кто пьян? Я? Идиот. Я всегда могу протрезветь, если захочу, это во-первых, а во-вторых…
Это стало слишком похоже на попытку оправдаться, и Мортимус прервал монолог. Он вытащил из кармана одну из фишек — на ней было выгравировано «М», — и вернулся к барной стойке.
— Здесь это принимают? — сердито спросил он у бармена и со стуком уронил фишку на отполированную до блеска и, кажется, по-настоящему деревянную поверхность. Приятное головокружение безвозвратно улетучилось, хорошее настроение — тоже. Проклятый далек! Знал бы, ни за что не взял бы его с собой. Тоже нашелся Холден Колфилд.
— Принимают, — проворчал бармен, подобрал фишку и покрутил ее в пальцах. — Ты что, решил выпить весь бар? Так я ж не против, только за, только если будешь буянить — вылетишь, понял? Повторить тебе «Грызлодер»?
— Да, давай, — кивнул Мортимус, с трудом сдержавшись, чтобы не заказать «Особый старательский».
— Отшили тебя?
— Не мели ерунды. Разошлись во мнениях, только и всего, — процедил Мортимус, скривив губы. Далек-моралист, ну надо же. Абстинент и пуританин. Отправить бы его в викторианскую эпоху, пусть крутится там, как хочет, в кругу единомышленников.
— А, ну конечно, — фыркнул бармен. Бутылка слабо звякнула в его руке. — Все так говорят.
Эклектика, которая так нравилась Мортимусу поначалу, потихоньку начала его раздражать. Конечно, в этом времени культура потребления давно изжила себя, но…
— На месте твоего начальства, — сказал Мортимус устало, — я бы тебя уволил.
— Я сам бы себя уволил, да только бар мой. Не нравится — вали отсюда.
Он не глядя плеснул темно-зеленый ликер в подставленный бокал, принял плату и продолжил смешивать коктейль — небрежно, легко и красиво. Мортимус подпер щеку ладонью. Прошло меньше двух часов с тех пор, как ТАРДИС приземлилась здесь. Еще было время и отдохнуть, и, может, даже сходить на танцплощадку. Когда еще выпадет случай?
Обижаться на Сека совсем не хотелось. Ну, сглупил, принял дружеский совет за какую-то разновидность оскорбления, потом поймет, что все не так страшно. И все-таки надо подумать, что могло бы ему понравиться. Мотаться по времени и пространству с раздраженным и нервным спутником — не самое приятное времяпровождение. Кажется, ему нравилось мороженое? Надо будет отвезти Сека на фестиваль. Да. Как-нибудь потом.
Бармен молча протянул Мортимусу бокал, и тот осушил его залпом. Наверное, люди после такого действительно чувствовали что-то вроде удара золотым кирпичом по уху — слабые, нестойкие существа! Мир расцвел новыми красками, тело стало легким, словно его накачали гелием. Мортимус улыбнулся. Еще один, и можно пойти потанцевать. Самое правильное настроение. Самое подходящее.
— Скучаешь?
Мортимус обернулся. Соседний табурет занял парень, состоявший словно из одной улыбки, которая, правда, не касалась глаз. Просто-таки воплощение американской мечты — разительный контраст с барменом.
— Мне, дорогой друг, никогда не бывает скучно. Скука — болезнь несовершенного разума, не так ли? — отозвался Мортимус. Шинель этого странного типа выглядела настоящим анахронизмом — современное производство выдавала только слишком ровная строчка и материал пуговиц.
— Эй! — выкрикнул вдруг бармен, перекрывая шум, и поднял руку с призмой аудиосвязи. — Тут есть такой мистер Бертрам? Роберт Бертрам?
Шум ни на секунду не прекратился. Мортимус замер. Может, здесь есть другой Роберт Бертрам? Нет, вряд ли.
— Это я, — сказал он и протянул руку. — Давай.
Незнакомый голос на том конце шумно выдохнул и произнес убийственно вежливым тоном:
— Мистер Бертрам? Вам сообщение от мистера Риддла. Он сказал, вы поймете. Вам понадобится манипулятор воронки.
— Кто это говорит? — По спине вдруг пробежала дрожь. Хмель слетел, будто его и не было, и Мортимус выпрямился, крепко сжимая призму в руке.
— Меня зовут Форбс, — отозвался голос.
— Допустим. Почему я должен тебе верить?
— Я понял вас. На этот случай мистер Риддл просил передать, что в городах Красной ночи истина никогда не побеждает.
Мортимус затаил дыхание. Это почти пароль, а люди никогда не могут повторить его сами, даже если им произнесли его дословно. Разве что прочитать с бумажки, но он никогда не доверял им настолько, чтобы давать кодовую фразу в письменном виде.
— Хорошо, — сказал Мортимус. — Я запомню.
Он выключил связь и вернул призму бармену.
— Это была жена? Или тот кудрявый, с которым ты поссорился час назад? Или тот кудрявый и есть твоя жена?
Мортимус с досадой повернулся: он уже успел забыть про парня в шинели, а тот, оказывается, никуда не ушел.
— Если ты тренируешься в догадливости, то до совершенства тебе очень и очень далеко. Я не женат, а того, с кем я говорил час назад, кудрявым можно назвать только с большой натяжкой, — ответил Мортимус и, отвернувшись, нахмурился и забарабанил пальцами по тонкому стеклу бокала. Беспокойство неприятно грызло изнутри. Зачем — зачем? — он сам отправил себе сообщение таким странным образом? Еще ни разу он не пользовался для такого звуковой связью и людьми, которые могли сболтнуть что-то лишнее. Разве что этот Форбс по-настоящему надежен, тогда и вправду стоило бы его запомнить.
— Открой мне кредит на эту тысячу, окей? — попросил он бармена.
— Девятьсот семьдесят пять.
— Девятьсот пятьдесят. Смешай и себе «Грызлодер», я угощаю.
— Окей, Боб. — Лицо бармена, заросшее поседевшей бородой, выражения не изменило, да и голос остался таким же ворчливым. Мортимус поставил пустой бокал на стойку. — Еще?
Сердца застучали быстрее и, словно слыша их, далекий оркестр в танцхолле заиграл резвую, злую мелодию — кажется, классика из тридцать пятого.
— Нет, пожалуй, на этот раз я пас, — сказал Мортимус. Он обернулся: парень-американская мечта насмешливо таращился на него — а может, и не насмешливо. — Налей лучше этому, чего он попросит, — добавил Мортимус через плечо. Ноги сами несли его к выходу, в кончиках пальцев закололо тонкими холодными иголками.
Толпа в круглом зале все так же бурлила — может, даже сильнее, Мортимус, расталкивая разукрашенных и разодетых людей (и не только людей), шел туда, где была припаркована ТАРДИС. Была. Фонтан, причудливо сплетавший разноцветные струи воды, остался на своем месте. ТАРДИС — красный архаичный диван с квадратными подушками — нет.
Мортимус остановился у фонтана, растерянно глядя перед собой. Не может быть. Просто невозможно! Как?..
Ответ пришел тут же.
— Черт, — сказал Мортимус сквозь зубы и сжал кулаки. — База данных у него хорошая. Память у него хорошая. Я же говорил! Идиот! Я же ему говорил!!!
Попадись ему Сек сейчас — выкинул бы за шиворот из ТАРДИС. Пусть бы сам разбирался со своей отвратительной планетой и своими не менее отвратительными проблемами! Мортимусу очень захотелось чего-нибудь пнуть. Или кого-нибудь. И как теперь быть? Что делать?
В этот момент кто-то дотронулся до его плеча, и Мортимус резко обернулся.
За спиной стоял тот самый улыбчивый парень в шинели, сейчас почему-то казавшийся неприятно похожим на Крайчека.
— Хотел сказать спасибо за выпивку, Боб, — произнес он безо всякой благодарности в голосе и подмигнул.
Мортимус скривился. Вот еще! Делать ему сейчас нечего, общаться с какими-то дурацкими назойливыми людьми!