Ее очередь подошла. Она взяла мундир Даура у портного, проверила работу, и заплатила.
— Хорошего дня, сэр, — сказала она Бленнеру. — Да переместимся мы все в целости.
— Император защищает, дорогая леди, — ответил он. Он смотрел, как она уходит. Вид того стоил.
— Ладно, где мой чертов плащ? — сказал он портному.
Бленнер надел свой плащ, пока шел сквозь толпу. Никто, даже приставы из сил правопорядка, обеспечивающие безопасность на ярмарке, не вставали у комиссара на пути. Он пересек маленький двор, где люди играли в мяч, и вошел в лазарет.
Внутри, большой Танитский головорез был раздет до пояса и сидел на деревянном стуле, пока один из санитаров, тощий парень, на котором все еще был его медицинский халат, наносил татуировку на его лопатку очень большой иглой. Бленнер мгновение стоял, смотря с восхищением. Человек был большим и волосатым, и вонял жидким прометиумом. Это не была его первая доза чернил.
Новая татуировка, наполовину сделанная, представляла собой игральную карту, Короля Ножей. Цвета будут добавлены позже.
— Это, на самом деле, подходящее использование медицинского оборудования? — спросил Бленнер.
Санитар подпрыгнул, осознавая, что здесь Бленнер. Его халат был чистым, но его пальцы были испачканы синими чернилами. У него была кружка, полная иголок. Человек, которому наносили татуировку, повернул свое большое, бородатое лицо и посмотрел через плечо на Бленнера. Он не показал никакой попытки встать или выказать уважение.
— Простите, сэр, у меня выдался момент, — сказал санитар.
— Ты это делаешь? — спросил Бленнер, пристально смотря на татуировку.
— Я всегда это делаю, сэр.
— Он хорош с иголками, — сказал здоровяк.
— Как тебя зовут? — спросил Бленнер.
— Лесп, сэр, — сказал санитар.
Лесп. Лесп. Так много новых имен и лиц, чтобы запомнить.
— Что это? — спросил Бленнер, указывая на татуировку.
— Король Ножей, сэр, — сказал Лесп.
— Король-Самоубийца, — прорычал здоровяк.
— А тебя как зовут? — спросил Бленнер.
— Бростин, — сказал он.
— Знаешь что, Рядовой Бростин? — сказал Бленнер. — Я думаю, что ты должен оторвать задницу и показать мне некоторую вежливость.
Бростин встал. Он посмотрел вниз на Бленнера. Он вонял смазкой.
— Вам не нравятся мои чернила? — спросил он.
— Мне не нравится твоя позиция, — ответил Бленнер.
— Жизнь полна разочарований, — сказал Бростин. — Сэр, — добавил он.
— Что это означает, Король? — спросил Бленнер.
— Это то, чем я собираюсь стать, разве не так? — сказал Бростин. — Рота Б, первый взвод. Мы собираемся стать Королями-Самоубийцами.
Рота Б, подумал Бленнер.
— Ты один из парней Роуна?
— Я принадлежу Роуну, и я принадлежу огню, — сказал Бростин. — Я принадлежал до того, как стал принадлежал Гвардии.
Бленнер посмотрел на Леспа.
— Это не подходящее место, чтобы делать такие дела, — сказал он.
— Сэр.
— Мне бы следовало вас обоих поместить под чертов арест.
— Есть проблемы? — спросил тихий голос.
Бленнер повернулся и обнаружил, что стоит лицом к лицу с новым медиком полка. Человек присоединился к подразделению на Балгауте, прямо, как Бленнер. У Бленнера не было много времени, чтобы с ним познакомиться. Человека звали Колдинг, гражданский, завербованный Гаунтом. Он был альбиносом, с чем у Бленнера были небольшие проблемы. Это было обескураживающим. Кожа Колдинга была бледной, а его глаза всегда были скрыты за темными очками. Его голос был мягким, но, так же, бесцветным.
Главной проблемой Бленнера насчет Колдинга было то, что он был доктором-смерть, гробовщиком, осматривателем трупов. По огромному мнению Бленнера, Колдингу не было места в работе над живыми. Бленнер не мог понять, что Гаунт разглядел в человеке.
— Я пришел сюда, — сказал Бленнер, — и обнаружил, что тут такое происходит. Это совсем нехорошо.
— Почему? — тихо спросил Колдинг.
— Потому что... — начал Бленнер. — Потому что.
Доктор Керт вошла в комнату позади альбиноса.
— Лесп – один из наиболее известных татуировщиков полка, комиссар, — сказала она.
Доктор Керт вошла, держа поднос из нержавеющей стали с чистыми инструментами. Она пристально смотрела на него. Бленнеру она нравилась. Она была красивой, стройной женщиной. Он часто представлял, что она смотрит на него с такой энергией. За исключением того, что сейчас это ощущалось не по себе, как будто можно было подумать, что она решает, где сделать надрез.
— Это непристойно и не разрешено, доктор, — сказал Бленнер.
— Я разберусь с этим, доктор, — сказала она Колдингу, который кивнул и вышел из комнаты.