— Это записыватель движения, — сказал Маббон. — Они повсюду. Магиры и этогоры комплекса заметят это.
Они почувствовали еще один меньший, но ясный грохот сквозь пол. Графические рычаги записали внезапный и крутой всплеск.
— Еще один? — сказал Гаунт.
— Доступное время только что значительно уменьшилось, — сказал Маббон. — Не важно, что происходит на главном направлении, ваш враг сейчас пошлет отряды, чтобы расследовать.
Гаунт быстро вернулся к Роуну и Макколлу.
— Усилить периметр, — сказал он. — Я хочу знать в тот же момент, когда они подойдут.
Члены боевого отделения приносили внутрь первые пустые ящики.
— Давайте наполним их. Быстро, — сказал Гаунт. Он бросил взгляд на Маббона.
— Забирайте все, что сможете, — сказал Маббон. — Бумаги, книги, документы, тубы, планшеты. Пользуйтесь перчатками. Запечатайте ящики, когда они заполнятся.
— Не сортируйте, — сказал Гаунт. — На самом деле, даже не смотрите на то, что берете. Инквизиция позаботится о записях и их понимании. Нам нужно просто доставить. Берите, несите наружу, возвращайтесь за следующим ящиком. Все, насчет чего вы не уверены, оставляйте или спрашивайте меня.
— Пошли, — сказал Домор, хлопнув руками. — Хватаем и уходим.
Гаунт взял пустой ящик, подошел к какой-то грязной металлической полке, и начал брать с нее памфлеты и книги. Он мог чуять плесень и сырость на книгах. Некоторые края страниц прилипли к металлу. Он брал сразу пачками и складывал их в ящик, наполняя его аккуратно и эффективно, так, как его отец научил его укладывать шкафчик для обуви.
Он никогда не представлял себе, что будет обращаться с таким типом материалов. Это было его воображение, без сомнения, но его плоть пощипывало, несмотря на перчатки. Что они потревожили? Как они были заражены? У вещей была сила. Это знание, это учение, у него было могущество само по себе. Книги, переплеты, использованные материалы, сами слова, надиктованные из варпа шелестящими, ликующими, нечеловеческими голосами. При других обстоятельствах, они должны были все сжечь.
Он пошел к другой полке. Тубы со свитками. Тубы были сделаны из той же самой блестящей коричневой кожи, как и пояса и ремни Сынов Сека. Он знал, чем это было. В любом случае, он продолжал паковать.
Ящик был наполнен. Он закрыл крышку, закрепил ее на ремнях, и повернулся, чтобы отдать его в обмен на пустой.
Феликс Часс держал для него пустой ящик.
— Что ты тут делаешь? — спросил Гаунт, подавляя тревогу и стараясь говорить спокойно.
— Следую приказам, сэр, — сказал Феликс.
— Каким приказам?
— Приказам о перевозке, сэр, — сказал мальчик. Его лицо было бледным.
— Отнеси этот ящик к транспортнику. Загрузи его осторожно. Возвращайся за следующим, — сказал Гаунт.
— Да, сэр.
— Ты в порядке?
Феликс кивнул.
— Только в долге мы находим истинное свершение, сэр.
— Это Рейвенор, — сказал Гаунт.
— Мне была предоставлена свобода прочитать кое-что, — сказал Феликс.
Гаунт отдал запечатанный ящик.
— Иди, — сказал он. — Нам нужно делать все быстро.
Феликс поспешил к выходу с ящиком. Гаунт поднял пустой, который он оставил.
— Вы выглядите озабоченным, — сказал Маббон. Гаунт повернулся. Маббон брел к нему. Варл и остальные Короли-Самоубийцы были заняты упаковкой ящиков и присматриванием за другими выходами.
— Это непредвиденная ситуация, — сказал Гаунт. — Мы готовились очень долго, и вложили такие усилия, и сейчас мы здесь… я не уверен, что это того стоит. Мы крадем секреты, которые мы не хотим услышать, и перекладываем ответственность на других.
— Ясно, — сказал Маббон. — Я просто подумал, что вы, должно быть, беспокоитесь о своем сыне.
Гаунт сузил глаза.
— Оставь его в покое.
Маббон поднял закованные в наручники руки.
— Я не в том положении, чтобы сделать что-нибудь кому-нибудь.
— Откуда ты узнал?
Лицо Маббона ничего не выражало.
— Я слышал. У меня немного благоприятных возможностей делать что-то, кроме как слушать. Меня не видят в роли человека, полковник-комиссар. Люди говорят вокруг меня, как будто меня нет. Они шепчутся, проходя мимо, когда охраняют меня. Я мог бы все рассказать о ваших Призраках. Я решил этого не делать, потому что это было бы дерзко и неподобающе, и у меня нет никакого желания нанести вред хрупким отношениям между нами. Поэтому я просто выразил беспокойство, потому что я уважаю вас.
Гаунт был молчалив. Затем он кивнул и начал паковать второй ящик.