Меррт выстрелил. Пуля миновала отряд Сынов Сека, не задев никого. Как и не попала в детонатор на огромной бочке в двадцати метрах позади них. Она пролетела на расстоянии среднего пальца от гнезда для детонатора, и попала в боковую часть бочки прямо над отметкой, сделанной красным мелом, которую нанес Халлер, когда они раньше обезвредили бочку.
Пуля пробила металлический корпус бочки.
Появилась искра.
XXIII. ПРОЧЬ ОТ ПРЕДЕЛА
Капитан Спайка кивнул своему рулевому выполнять приказ. С перемалывающей дрожью, Высочество Сир Армадюк оторвался от поврежденной кожи Предела Спасения. Все лихтеры и десантные корабли были на борту, а шлюзы боковых ангаров были закрыты. Отход корабля разорвал атмосферные перемычки вокруг пробуренных бурами Аидов дыр. Взрывная декомпрессия прошла по нижним и ненанесенным на схемы полостям Предела, наполняя их вакуумом и сминая отсеки, как яичные скорлупы.
Части огромной структуры уже были объяты огнем там, где огромные взрывы прорвались сквозь них, взрывы от аккуратно размещенных зарядов, или от брошенных боеприпасов, воспламененных улетающими десантными кораблями.
Некоторые повреждения были результатом от спонтанных взрывов ловушек в нижних глубинах.
Крошечные полости в Пределе светились изнутри, подобно теплу внутри угля.
Взрывы и огненные шторма продолжали проноситься по территории несколько дней.
Подняв щиты, Армадюк полетел прочь от целевой зоны, наметив жесткую линию ускорения сквозь плотные поля обломков к ближайшей Точке Мандевилля. Он продолжал передавать потоки переговоров, обвинений и оскорблений на боевом коде Кровавого Пакта до того момента, как перешел в варп.
В двух сотнях тысяч километров позади него, скрытый и спрятавшийся в мусорном поле Предела, монструозный и черный, как ночь, демонический корабль наблюдал за отходом Армадюка. Он слушал вокс-переговоры, которые Имперский корабль транслировал на своем пути.
Он запустил свое оружие и двигатели, и полетел вперед, выслеживая свою добычу.
Когда он начал двигаться, он прошептал свое имя, звуковой треск, похожий на тихое проклятие.
Тормаггедон Монструм Рекс!
— Я сделаю все, что смогу, — сказала Керт. — Прогноз хороший. Халлер вовремя принес его в лазарет.
Элоди кивнула.
— Спасибо вам, — сказала она. Койки в лазарете был заполнены. Было так много раненых, что несколько лазаретов для экипажа корабля были, так же, заняты Призраками.
Элоди волновала только одна койка. На села рядом с койкой Даура и взяла его руку. Он был очень бледным на фоне старой простыни плохого качества. Он не пошевелился.
— С отдыхом и хорошей заботой, он поправится, — сказала Керт. Она была истощена и опустошена внутри, но она оставалась с Элоди до тех пор, пока не показалось, что женщина слегка успокоилась.
Керт вернулась в медицинский офис. Стол Дордена был в том состоянии, каким он его оставил, его инструменты лежали так, как он любил. Лесп это сделал, как он делал каждое утро. Знакомость рабочей зоны была почти невыносимой.
Она села в кресло, которое было Дордена с тех пор, как они направились на эту миссию. На столе, в старой, потертой рамке, был поблекший пикт молодого человека и его милой молодой жены. Она была беременна. Он был недавно аттестованным сельским доктором. Позади улыбающейся пары солнечный свет сиял сквозь великолепные наловые деревья.
Керт вытерла глаза.
Дверь открылась. Вошел Бленнер. Он закрыл дверь и посмотрел на нее.
— Я не знаю, что делать, — сказала она.
— Значит, нам есть, о чем подумать, — ответил он.
— Глупый старый фес, — сказала она. — Он никогда не собирался умереть в кровати, так ведь? В кровати, находясь под присмотром, там, где его место.
— Я не думаю, что это было его место, а вы? — сказал Бленнер. Он поставил бутылку сакры и две маленьких стопки на стол, открыл бутылку и наполнил стопки.
Он дал одну ей и взял другую.
— Я не хороша в этом, — сказала она.
— В выпивке? — спросил он. — Клянусь Троном, леди, той ночью это, определенно, было не так.
— В том, чтобы говорить «прощай», — сказала она.
— А, — кивнул он. Он поднял свою стопку.
— За лучших из нас, которые покидают нас слишком рано, — сказал он, — и за худших, кто задерживается дольше, чем надо.
— Ты выглядишь грустным, — сказал Феликс.
Гаунт не ответил. Медленно, осторожно, он очистил и покрыл маслом клинок своего силового меча.