— Где ты был? — спросил Бленнер, практически сразу же перехватив его.
— Ох, ну знаешь, полковничал и все такое, — сказал Гаунт.
У Бленнера в руке был бокал.
— Я ненавижу такие гулянки, — сказал он, наклонившись ближе к Гаунту, так чтобы он мог шептать и все еще быть слышимым над игрой оркестра.
— Оркестр был не твоей идеей, так ведь? — спросил Гаунт.
— Почему ты так подумал? — спросил Бленнер, выглядя уязвленным.
— Я не знаю, — сказал Гаунт. — Есть в этом что-то такое, что ощущается, как тщательно продуманная шутка.
— Ой, спасибо, — сказал Бленнер. Он вытащил то, что выглядело, как таблетка, из кармана своего плаща, и запил ее амасеком. Он увидел, что Гаунт смотрит на него.
— Что? — сказал он. — У меня болит голова.
Приближался Колеа с несколькими офицерами, которых Гаунт не узнавал.
— Командир, — сказал Колеа, — имею честь представить старших офицеров нового Вергхасткого пополнения. Майор Паша Петрушкевская и Капитан Орнелла Жукова.
Гаунт отдал им честь.
— Мне стыдно, — сказал он, — что я не был здесь, что встретить вас. Вы проделали долгий путь, и вы способствуете великому делу.
— Мы понимаем, — сказала Петрушкевская. — Майор Колеа был весьма добр, чтобы объяснить, что вас задержал важный стратегический брифинг.
— Именно так. Все еще, прошу прощения. Улей Вервун занимает очень, очень важное место в этом полку. Это честь получить подкрепления с Вергхаста.
— Это честь служить под командованием Народного Героя, — сказала Жукова.
— Я об этом не знал, — сказал Гаунт.
— Ох, да, — воодушевленно сказала Жукова. — До настоящего дня, ваше имя произносят с честью и уважением на каждом уровне жизни улья. Вы знали, что только в одном Западном Секторе Хасса есть четыре ваших статуи? У меня есть пикты, если вы захотите посмотреть на них.
— Спасибо вам, но я уверен, что знаю, как выгляжу, — сказал Гаунт.
Жукова засмеялась.
— Вы, определенно, более красивый собственной персоной, — сказала она.
— Теперь, она мне, определенно, нравится, — сказал Бленнер, делая шаг вперед. — А тебе, Ибрам? Вы мне, определенно, нравитесь, Капитан Жукова. Полковник-комиссар ужасно старый зануда, и притворяется, что ему не нравятся люди, которые говорят ему о его героизме, или насколько он красив. Но мы сами все это можем видеть, так ведь? Между нами, он, по секрету, любит это, и я советую делать это так часто, как возможно, не важно, насколько он протестует.
— Бленнер, — прошипел Гаунт.
— На самом деле, — продолжил Бленнер, — чем больше он сопротивляется, тем больше, в тайне, это ему нравится.
— Серьезно? — рассмеялась Жукова.
— Ох, да, — сказал Бленнер. — Я-то знаю. Я знаю его всю свою жизнь.
— Да? — спросила Жукова. Казалось, что это впечатлило ее. — Это, должно быть, чудесно. Какой пример он должен подать.
— Даже не знаю, с чего начать, — сказал Бленнер, положив руку на сердце и наклонив голову в сторону. — Он совершенно вдохновляющий. Хотя, и немногие это знают... — он понизил голос и наклонился вперед. Жукова наклонилась вперед, чтобы услышать, еще более раскрыв глаза.
— … я научил его многому о жизни и манерах поведения офицера, — сказал Бленнер.
— Вы? — воскликнула Жукова.
— Я не люблю об этом говорить. Это не то, как будто бы я ищу признания или узнавания. Достаточно знать, что я помог сформировать характер Имперского Героя.
— Конечно, — согласилась Жукова.
— Бленнер! — прошипел Гаунт, гораздо более настойчиво.
— Вы очень миловидная, Капитан Жукова, — сказал Бленнер. — Я могу это сказать? Я не собирался говорить вне очереди, и я, определенно, не имел ничего неподобающего под этим. Я говорю только, как комиссар, с чисто профессиональным уважением.
Мое дело – это боевой дух и дисциплина сражающегося гвардейца, и под этим я подразумевал, что ваш очаровательный вид – это совершенно мощное оружие для нашего арсенала. Я имею в виду это чисто аналитически! Люди последуют за вами, подчинятся вам. Они будут преданны вам, и...
— Капитан Жукова хорошо знает о влиянии ее внешности на солдат мужского пола, — сказала Петрушкевская. Она не улыбалась. — На самом деле, у нас был разговор насчет этого.
— Я уверен, что это так, майор. Я уверен, что это так, — сказал Бленнер. — Вы тоже это понимаете, так ведь? Важность чего-то такого. Просто стратегическая формулировка. А теперь… Пет-труш-кевс-кая… Так правильно, так ведь? Весьма труднопроизносимо. Мы должны подумать, чтобы укоротить это до чего-то там, чтобы люди могли произносить это.