— Совсем? — спросил Спайка. — Я так понял, что эта миссия была основана на знании о…
— Так и есть, — сказал Гаунт. — Но это ограничено. Это может быть устаревшим.
— Это может быть куча лжи, — сказал Идвайн.
— Ободряюще, — сказал Спайка.
— В зависимости от уровня сопротивления, от вас могут потребоваться ваши охранники, — сказал Идвайн.
— Мне об этом не говорили, — сказал Спайка.
— Это проблема?
— Охрана Высочества Сира Армадюка будет сражаться за жизнь корабля, если потребуется, — твердо сказал капитан корабля. Он сделал паузу. — Но меня укомплектовали молодыми новобранцами. Лишь у нескольких есть боевой опыт. Мне дали понять, что сражаться будете вы.
Гаунт бросил взгляд на возвышающегося Космического Десантника. Шлем Идвайна висел у него на поясе. Он рассматривал с тем, что было похоже на интерес, рисунок Водопадов в Хипсоне.
— Флот сэкономил на вашем брифинге, — сказал Идвайн. — Что вы понимаете под тем, о чем эта миссия?
— О вопросе стратегической важности, — ответил Спайка. — Особенно, с моей точки зрения, благоприятная возможность провести этот недавно отремонтированный корабль и его молодую команду через должную встряску перед переаттестацией.
Ни Гаунт, ни Идвайн не ответили. Спайка посмотрел на них. В его бледных голубых глазах было что-то бесконечно печальное, как будто он неделями пытался не обращать внимания на очевидное.
— Циник, я полагаю, мог бы интерпретировать это по-другому, — сказал он.
— Как, например? — спросил Гаунт.
— Расходный и не полностью готовый для пустоты корабль и молодая команда с небольшими опытом и ценностью, — сказал Спайка, — отданы под командование человека, который теперь уже никогда не станет адмиралом и который задает неправильные вопросы своим начальникам. Только отбросами можно рискнуть на миссии, которая, скорее всего, закончится катастрофой.
— Я нахожу, что хорошая доза цинизма всегда полезна, — сказал Идвайн.
— Были и другие намеки, — сказал Спайка, с твердостью в голосе. Он посмотрел на Гаунта. — Я просмотрел ваше досье, те части, которые не закрыты. Очень ранние прославленные моменты, особенно на Балгауте. Огромное одобрение. Значительные успехи после этого. Я серьезно. Никто не сможет не впечатлиться вашим послужным списком. Но признание было скудным после Балгаута. Есть ощущение, что вы упустили большие возможности, и закончили тем, что заслужили небольшую признательность за трату большой отваги и силы воли. Как я и мой корабль, вы и ваш полк полезный, но одноразовый товар.
— Хорошая доза цинизма всегда полезна, — ответил Гаунт.
— Мне все равно, кто вы, — прогрохотал Идвайн. — Мне все равно, если вы даже сам Магистр Войны. Это – Империум Человечества. Все мы одноразовый товар.
Свет потускнел. Последовала дрожь. Варп обнял их.
— Я ненавижу это, — сказал Ларкин. Он замер и отказался продолжать идти, пока корабельные лампы не вернулись к своей первоначальной яркости. Была подпалубная дрожь. Отдаленное выдыхание.
— Самая худшая часть любой поездки, — добавил он. Лампы снова загорелись морозным светом на лестнице нижней палубы. Он снова начал идти.
— Самая худшая? — спросил Домор.
— Да, — сказал Ларкин. — Помимо того, чтобы забраться сюда.
— Это верно, — сказал Домор.
Они дошли до бронированного люка грузового помещения, которое первоначально было предназначено под склад для артиллерийских боеприпасов. Роун с Бростином ждали их.
— Я хочу такой значок, — сказал Ларкин.
— Ну, ты не сможешь получить ни одного, — сказал Бростин. — Это только для королей.
— Короли могут поцеловать меня в задницу, — сказал Ларкин.
Домор посмотрел на Роуна.
— Это может продолжаться весь день, майор, — сказал он.
— И это все еще не перестанет быть забавным, — согласился Роун.
— Гаунт хочет, чтобы мы встретились с ним, — сказал он. — Вы не против?
— Ага, — сказал Роун. — При условии, что вы те, за кого себя выдаете.
Ларкин подмигнул Роуну.
— Ну же, Эли, у этих была весьма дерьмовая маскировка, так ведь?
— Что вы предполагаете? — спросил Домор, формируя улыбку. — Что мы заставили свои лица изменить форму?
— Я видел странные вещи, — сказал Роун.
— Никто здесь не удивлен, — сказал Ларкин.
Роун кивнул Бростину. Большой человек постучал в дверь, а затем открыл внешний люк.
— Идут два посетителя, — сказал Роун в микробусину.
— Принято.
Глазок на внутреннем люке открылся, и Роун встал туда, где наблюдатель мог видеть его лицо.
Внутренний люк открылся. Роун провел Ларкина с Домором внутрь.