— Не могли бы вы выказать доктору некоторое уважение и уйти, пожалуйста? — сказала она, подходя к Бленнеру.
— Да, нет нужды вам тут быть, — сказал Цвейл, проходя мимо.
— Он умирает? — спросил Бленнер. Сейчас Дорден был частично закрыт фигурами, присевшими рядом с ним. Когда вошел Бленнер, он даже не казался в сознании.
— Вы знаете, что это так, — тихо ответила Керт. Он мог видеть, что она борется, чтобы сохранить свое профессиональное хладнокровие.
— Я имею в виду, сейчас, — сказал Бленнер.
— Последнюю неделю ему было хорошо, — сказала она, все еще тихим голосом. — Это поразительно. Но я полагаю, что стресс от перемещения взял свое. Он только что упал. Я думаю, что мы сможем стабилизировать его и дать ему отдохнуть.
— Ему не нужно было отправляться на эту миссию, — сказал Бленнер.
— Было бы более жестоко оставить его позади, — ответила Керт.
— Гаунт должен знать? Мне следует привести Гаунта.
— Нет! — яростно произнесла она. — Он этого не хочет. Он не хочет суматохи. Дайте ему отдохнуть!
— Вы притащили чертова священника к нему, — сказал Бленнер. — Если он пришел отправить Имперскую Милость, тогда Ибрам заслуживает...
— Нет, — ответила она. — Цвейл его друг. Он помогает ему пройти через это. Казалось правильным позвать его сюда. Прямо сейчас, Гаунту не нужно это в голове.
Бленнер сглотнул.
— Я не хотел врываться, — сказал он.
— Все нормально.
— Вам нужно было что-нибудь сказать. У меня есть несколько осмотрительных костей в теле.
— Буду держать это в голове, — сказала она.
— Мне, серьезно, надо сказать что-нибудь Ибраму, — сказал Бленнер. — Если что-нибудь случится, и он выяснит, что я знал...
— Значит, вы не знаете, — сказала Керт. — Вы ничего не видели.
Бленнер обдумал это, и кивнул. Он повернулся, чтобы уйти.
— С вами все в порядке? — спросил он.
Крошечный проблеск удивления пересек ее лицо, как будто никому никогда не приходило в голову спросить у нее это.
— Да, комиссар. А теперь, идите, чтобы мы могли поработать.
Бленнер ушел. Керт подошла к Дордену.
— Я думаю, что он стабилизирован, — тихо сказал Колдинг.
— Вам нужно принимать вещи проще, — сказала Керт.
— Почему? — прошептал Дорден. Его голос был смутным шепотом сухих листьев.
— Потому что доктора являются самыми худшими пациентами, — сказала Керт.
— Вообще-то, карнодоны являются самыми худшими пациентами, — сказал Цвейл. — Я знал укротителя, циркача, работавшего на ярмарках на Хагии, и у него был этот дрессированный...
Он сделал паузу. Он увидел взгляды, которыми его одаривают.
— Тем не менее, теперь я буду говорить, что доктора, на самом деле, являются худшими пациентами, чем карнодоны.
Дорден выдавил крошечную улыбку.
— Хотя карнодоны, скажем, с инфицированными деснами, которые не ели неделю, а потом вы случайно оставляете открытой дверь клетки... — Цвейл перешел на бормотание.
— Я слышал голос Бленнера? — спросил Дорден.
— Он уже ушел.
— Я не хочу шумихи, — сказал Дорден.
— Он ушел, — повторила Керт. — Он ничего не скажет.
— Нечего говорить, — сказал Дорден. — Я снова буду на ногах через мгновение. Я просто устал.
Керт подняла взгляд и увидела, что Лесп старается не заплакать.
— Ему, возможно, нужны его таблетки, — сказал Дорден. Его голос был таким далеким. Он поманил Керт поближе тонкими пальцами. — Он приходит ко мне за легким тонизирующим. Чтобы успокоиться. Убедись, что присмотришь за ним, Анна.
— Убежусь, — пообещала она. — Но сначала, давай присмотрим за тобой.
Поблизости от варп-двигателей шум был безмерным. Всё, каждая поверхность, каждая настенная панель, каждый зуб в голове человека, вибрировали с огромной частотой.
Слои бронепластин и переборок защищали двигательные отсеки. Некоторые секции были запечатанными отсеками, куда только определенные сервиторы или члены экипажа в защитной броне могли войти во время работы двигателя. Жесткий, горячий желтый свет струился из смотровых щелей усиленных люков, подобно свету из топки.
Огромные инженерные площади были наполнены сочащимися, ледяными системами охлаждения, или черными от смазки поршнями циркуляционных насосов и гальваническими генераторами. В покрытых копотью полостях, полных дыма и огня, огрины и сервиторы-кочегары закидывали лопатами гранулированную прометиумную смолу в подающие лотки генераторов горения, огромных традиционных турбин, которые питали неприводные системы Армадюка. В других, более прохладных отсеках, древние и идеально обработанные эмпироскопические роторы вращались вдоль горизонтальных осей, поддерживая пространственное равновесие корабля и помогая поддерживать целостность Поля Геллера, которое защищало корабль от психореактивной материи имматериума.