Голоса доносили отчеты со всех направлений. Спайка слушал, пытаясь настроить свою консоль. Главный дисплей замер. Он стукнул по нему, и дисплей вернулся к светящемуся зеленому.
— Заткнуться. Заткнуться! — прокричал он над перекрывающими друг друга голосами. — Техник, у нас есть щиты?
— Отрицательно, капитан. Пустотные щиты отключились.
— Запустить их. Сейчас же! — Спайка усердно думал. — Позиция? Инерционная служба, я хочу, сейчас же, нашу относительную позицию.
Данные потекли на его экран, цифры, громко повторяемые голосом офицера у инерционного пульта управления.
— Все еще боком... — пробормотал Спайка. Удар отбросил Армадюк и остановил тяжелый разворот звездного корабля. Плохая позиция, особенно без активных систем щитов.
— Рулевые! Закончить разворот.
У длинного, закованного в медь и дерево поста, соединенные проводами рулевые налегли на регуляторы положения.
— Статус щитов?
— Проводится ремонт, капитан!
— Я хочу двухминутный корректирующий прожиг до этих поправок. Всеми плазменными двигателями, — потребовал Спайка, сопровождая свой приказ рядом четырехмерных координат.
— Плазменный двигатель четыре докладывает о пожаре. Вывод приостановлен, — сказал дежурный офицер рядом со Спайкой.
Спайка пересчитал быстрее, чем его когитатор. Он объявил скорректированный набор координат.
— До предела третий двигатель, и подстегнуть пятый и шестой, чтобы скомпенсировать, — приказал Спайка. — Разверните нас. Разверните нас!
— Корректирующий прожиг через пять, четыре, три... — провозгласил дежурный офицер.
— Скажи техникам щелкнуть кнутом! — сказал Спайка еще одному подчиненному. — Кочегары должны вложить свою душу в это. Запитайте эти чертовы топки. Смерть – единственное оправдание за не работу лопатами!
— Сэр.
Палуба содрогнулась и притухло освещение, когда начался прожиг.
— Оружейники! — закричал Спайка, переключая на другое изображение на экране. — Как только появится возможность, вы можете стрелять по желанию.
— Так точно, капитан!
Спайка посмотрел на стратегиум, оценивающий близость Архиврага. Он показывал, что один из порочных эскортных кораблей – Оминатор, по его диким животным воплям – несся вперед к лишенному щитов Армадюку, чтобы закончить дуэль, пока остальные неслись прямо к главной линии кораблей. Он выпустил ударные корабли со своих взлетных палуб.
Бедный корабль Спайки, представляющий собой реликвию, пережил первый удар, хотя список докладов о повреждениях, катящихся по дисплею, был ужасающим. У Спайки было ощущение, что это скорее не их щиты сделали свою работу, а что скорее Некростар Антиверсал набрал недостаточную мощь для еще одного удара после того, как развалил на куски Домино. Армадюк выжил, потому что разряд был недостаточной мощности.
Даже с недостаточной мощностью, он снес их щиты.
Спайка мог ощущать страх в воздухе. Все его молодые и неопытные офицеры были бледными и тряслись. Соединенные проводами сервиторы тряслись в своих гнездах, нейронные связи пульсировали. Даже более опытные члены команды, как Офицер Обнаружения и Главный Рулевой, выглядели в отчаянии.
Они были напуганы. Его корабль был напуган. Спайка мог чувствовать поток кортизона и других гормонов стресса, нахлынувших на нервную и биологическую системы корабля. Была вонь ужаса, смешанная с дымом из систем вентиляции. Тридцать тысяч душ, запертых в металлическом ящике, во тьме, под огнем. Большинство из них ничего такого не знали раньше.
Он вспомнил свою жизнь в качестве младшего офицера на мостике. Это было отсутствие информации, которое, на самом деле, глодало тебя. Только капитан корабля и офицеры с доступом к данным стратегиума имели реальное представление о том, что происходит снаружи, и то, если Офицер Обнаружения прилично делал свою работу. В пустотной битве, все иллюминаторы закрыты, и все становится только по данным. Даже если иллюминаторы оставались открытыми, не на что было смотреть. Ты сражался с – и был обстрелян – объектом, который мог быть в тысячах километров в межзвездной черноте, и двигающимся со значительным процентом от скорости света. Была тряска и ужас от ударов, бушующие двигатели, какофония голосов и стрекот данных, но все остальное было слепым и удаленным, отделенным от области чувств. Не удивительно, что юниоры теряли самообладание, не удивительно, что сервиторы потели и стонали, пока работали на своих постах, не удивительно, что кочегары выли и причитали, пока трудились в пламенных пещерах двигательных помещений. Каждая душа зависела от объединяющего восприятия, от единственного взгляда, от капитана корабля. Он один мог оценить великий танец действий флота, войны снаружи металлической могилы внутри которой тяжело трудился экипаж корабля. Каждый человек трудился, даже не понимая, какую пользу вносит его маленький вклад. Если приходила смерть, она внезапно поражала, не нуждаясь в предупреждениях или объяснении.