На кухне мне любезно выдали плоский шкалик водки, я еще немного погулял по квартире, размышляя, где бы приткнутся, в итоге облюбовал тренажерный зал, он располагался в самом дальнем углу квартиры после небольшой гардеробной, там и опустился на стул рядом с беговой дорожкой. Сделал пару глотков и не заметил, как уснул.
Проснулся уже в темноте, слабый свет еле освещал комнату, поэтому я добирался до выхода практически на ощупь. Открыв дверь, прошел несколько шагов, завернул за угол и невольно зажмурился от яркого огня, полыхнувшего в глаза, свет бил из светильников расположенных в полу. По коридору, будто по широкому проспекту, фланировали парочки, незнакомые люди клубились небольшими группами, с бокалами в руках, что-то обсуждая, и я понял, что Петруччо не послушал моего совета. Все флаги в гости к нам. Пока пробирался к центру, чтобы найти виновника торжества, со мной несколько раз любезно поздоровались, один раз хлопнули по плечу, какой-то доброжелатель сунул мне в руку бокал с коктейлем, я поблагодарил, даже не рассмотрев лица, настолько был ошеломлен количеством людей. Петька давал указания, непонятно откуда взявшимся официантам, заметив меня, ринулся в мою сторону.
— Ты куда пропал? Я его ищу, названиваю, абонент не отвечает. Тебя тут уже все обыскались.
Я достал телефон, попытался включить, но он не отвечал. Конечно, забыл поставить на зарядку, хорошо что ее еще хватило на один звонок с утра.
— Кто все? — мне не хотелось рассказывать про тренажерную, хотя про себя отметил, что звукоизоляция там сделана отличная, ни один шум не долетел до ушей.
— Ксюха с генералом, тандем Чертопраховых, Бессонов…, - тут его отвлекли, — извини, я сейчас.
Петька отошел в сторону с бритым под ноль господином, я подождал пару минут, а потом решил найти Василику в надежде, что она введет меня в курс дела — кто, что и зачем? Женщина отыскалась на кухне, она сидела у окна и в задумчивости смотрела на город с высоты тридцати этажей. Увидев меня, она радостно вскочила и схватила мою руку с коктейлем.
— Слава богу, вы нашлись. А-то Петр Николаевич рвал и метал — куда Никитин делся? Куртка здесь, а самого нет. Вы где были?
— В тренажерной спал. Давно тут этот дурдом? — я кивнул на дверь, которую предусмотрительно плотно закрыл.
— Гости начали прибывать через полчаса после вашего приезда. Сплошным косяком, сейчас уже на убыль пошли. Хорошо, что Сапожников быстро понял, что мы с обслуживанием не справляемся, и вызвал фирму, а то бы я пластом лежала.
— Интересно, под каким соусом он людей зазывал?
— Петр Николаевич такой выдумщик, — засмеялась Василика, — я уже совсем запуталась. Одним сказал, что продает издательство, другим, что его орденом наградили, третьим, что внук родился. Кстати, вас недавно молодой человек спрашивал, Сергей Поликарпович, по фамилии…
Не успела она происнести фамилию, как дверь приоткрылась и в проеме появилась голова Бессонова.
— Никитин, отлично, а то я тебя обыскался. Погутарить надо, — поприветствовал он и посмотрел на Василику. — Где тут уединиться можно, чтобы не сильно мешали?
— Ступайте на ту половину, — Вася махнула рукой, — там не накрыто, соответственно и народу кот наплакал. Можете у Федора в комнате спрятаться.
Я вылил коктейль в раковину, на всякий пожарный нащупал шкалик в кармане и пошел вслед за Бессоновым.
— Перво-наперво, спасибо тебе, — начал следователь, когда мы расположились в комнате младшего сына Петруччо у компьютерного стола. — Удостоил меня черт аудиенции.
— Неужто?
— Так точно. Вчера, под вечер. Только не сам пришел, а курьера прислал.
Сергей полез в карман за сигаретами, я присоединился к нему, мы закурили, начали стряхивать пепел в пустой бокал из-под коктейля, не найдя другой более подходящей тары. Из рассказа Бессонова следовало, что вчера к нему домой заявился мужик лет пятидесяти с кряжистым лицом в габардиновом пальто фасона пятидесятых годов прошлого века. Незнакомец с порога отрекомендовался посланником Варфаламея и заявил, что уполномочен ответить на любой вопрос гражданина Бессонова. На любой, но только на один. Сергей спросил, мужчина ответил, попрощался, сел в лифт и уехал.
— Дай пофантазирую, — не вытерпел я. — Ты хотел выяснить, кто убил твоего отца?
— Как ты догадался? — изумился Поликарпыч.
— Долго объяснять. Ну так что, знаешь теперь его имя?
— Знать-то знаю, да что толку. Джалма Кампуш де Мураиш его кличут.
Тут уже пришла очередь изумиться мне, а Бессонов продолжил рассказ. Сергей догнал мужчину уже на улице, вцепился в рукав и стал бормотать, что незнакомец все перепутал — человек с таким экзотическим именем никак не мог быть убийцей его отца, который получил смертельный удар по голове, разнимая драку подростков в одном из дворов Москвы. На что мужчина нехотя объяснил, что тот, кого Сергей считал своим отцом, ему чужой дядя, а отец погиб в Мозамбике, подорвавшись на мине. На той самой мине, что тяжело ранила Поликарпа Ивановича Бессонова, переводчика с португальского. Мину поставил Джалма де Мураиш. Он убийца. Когда же Сергей спросил, кто его настоящий отец, незнакомец усмехнулся, добавив, что это уже второй вопрос, и ушел быстрой походкой, растаяв в темноте.
— У меня крыша совсем поехала, я всю ночь в родительских архивах копался, фотографии рассматривал. Думал, вдруг случайно наткнусь на снимки из Мозамбика, сердце подскажет или внутри екнет, — признался обескураженный Сергей.
— Да, дела, — согласился я. — Что думаешь предпринять в свете открывшихся обстоятельств?
— Поговори еще раз с чертом, Никитин, ну что тебе стоит.
Я молча кивнул, дескать, нет проблем. Достал шкалик, сделав пару глотков, предложил Сергею, но он отказался. Отчего же не поговорить, подумал я, язык не отвалится, но будет ли прок от такого разговора? У Бессонова был один вопрос, ответ на него лишь напустил тумана, внеся еще больший раскардаш в его душу. Знакомое состояние, будто сидишь в полумраке, не хватает света, решаешь зажечь все лампочки на люстре, клацаешь выключателем, и тут — бах! — короткое замыкание. Шаришь в потемках и думаешь, чего мне, дураку, не хватало?
В дверь постучали, и она тут же распахнулась, не дождавшись приглашения. На пороге комнаты возникла влюбленная парочка — Носкова, с видом храброй болонки и Решетов, одетый в странный вязаный жакет до колен, смахивающий на балахон.
— Вот вы куда спрятались, — хмыкнула Ксения, имея в виду прежде всего меня.
— Я пойду, — Бессонов поднялся и направился к выходу.
— Ты не останешься? — бросил я ему в спину.
— Меня на этот праздник не звали, сам напросился. Тебя искал, вышел на Сапожникова, он и предложил заехать, — Сергей постоял в задумчивости. — Бывай, жду звонка.
— А у нас опять проблема, — пожаловалась Ксения, как только за следователем закрылась дверь.
Я в этом даже и не сомневался, ничего удивительного — у всех, кто обратился к четру за помощью, так или иначе возникли затруднения разного порядка — от вполне решаемых, как у Василики, до грозящих серьезными неприятностями, как у Петруччо. Учитывая стойкую нелюбовь крысы к Носковой, вчерашние бурные выпады Дуньки в адрес ясновидящей, не надо быть Спинозой, чтобы понять в каком направлении будут развиваться события — крыса выразилась довольно-таки недвусмысленно. Интересно только, как ее пожелания претворились в жизнь, если быть совсем точным — насколько экстравагантна их интерпретация?
— Излагайте. Застыл во внимании, — я покрутил рукой, предлагая Носковой начать рассказ.
Смущенная Ксения поведала, что позавчера, приехав в загородную резиденцию, они решили не дожидаться помощи черта и надумали обратиться напрямую к сверхъестественным силам, чтобы вернуть генералу былую мужскую силу. Носкова пошла логическим путем от противного в буквальном смысле — пораскинув мозгами, она пришла к выводу, что их беды являются прямым следствием деятельности зловредной Евдокии. Это крыса навела на Решетова порчу в отместку за то, что Носкова не сумела совратить Никитина, рассудила Ксения и, надо думать, оказалась невдалеке от истины. Знакомая колдунья, давно практикующая черную магию, подсказала элегантный и необременительный выход из создавшегося положения — следует найти любую крысиную норку и генерал должен помочиться в нее, чтобы исчез наговор. С поиском норы проблемы не возникло, в подвале дома Решетова уже полгода беспредельничал крысиный выводок, непонятно каким образом прогрызший дыру в бетонной стене в углу комнаты у самого пола. Заминка вышла с генералом, тот категорически отказывался исполнять магический ритуал, не по причине его несомненной глупости, а лишь сомневаясь в возможности осуществить техническую сторону дела. Как ты себе представляешь, вопрошал он Ксению, я, генерал-майор МВД в отставке, встану на колени в углу подвала и направлю струю прямо в черный мрак отверстия размером с пятак? Уговоры ни к чему не привели, тогда Носкова, никогда не отличавшаяся строгостью в следовании канонам, перекроила обряд таким образом, чтобы роль генерала в нем свелась к минимуму. Решетов помочился в литровую банку из под грибов, и уже с емкостью, наполненной драгоценной жидкостью, вооружившись обычной клизмой, Носкова спустилась в подвал в одиночестве. Магическая влага достигла пункта назначения, и враг был посрамлен. Вторую часть марлезонского балета, подсказанную знакомой, отложили наутро. Едва продрав глаза, поехали в ближайшую деревню и там купили белого петуха, черного не нашлось. Действуя как два заправских ветеринара, аккуратно набрали шприцем крови из гребня бедной птицы, и генерал, чертыхаясь, смазал красной жидкостью свой опавший причиндал. Для завершения обряда оставалась самая малость, пропустить кочета между ног Решетова. Но идиот-петух в следствие понесенной им психологической травмы никак не желал не то что пробежать пару метров, но и просто сдвинуться с места. Не помогли ни «цып-цып-цып», ни просо, рассыпанное тонкой дорожкой. В итоге Решетов просто переступил через впавшего в ступор болвана, и тут же произошло чудо — давно позабытые ощущения наполнили плоть генерала и он, возликовав, побежал принимать душ. В общем, не мытьем, так катаньем, они добились своего, проведя два изумительных часа в спальне помолодевшего духом Решетова. Слушая Ксению, глядя в отнюдь не радостное лицо генерала, я размышлял, в чем заключался подвох, крыса ни за чтобы не сдалась без боя. Мои подозрения подтвердились, маятник Жоржа качнулся в противоположную сторону, да и застыл там, будто привязанный, намертво. Ясен пень — генерал облачился в просторный вязаный балахон, чтобы окружающие не заметили выпирающую часть тела. Ни разу не побывав в подобной ситуации, я нутром почуял, насколько болезненны должны быть ощущения.