Выбрать главу

— Смотри-ка, Никитин-то сегодня — красавец. Выбрит, причесан, благоухает, словно ведро одеколона выпил, одет во все чистое. Можно сказать, мужчина с обложки, — Евдокия улыбалась в сто свечей на люстре, — Одно смущает, баклажан у него непонятный под левым глазом.

— Это он холодильник на таран взял. Вместо того, чтобы роман писать, напился до чертей и куролесил, — пояснил черт крысе.

— С чего это куролесил? Весь день сочинял, — соврал я, — набросал сюжет. Могу озвучить.

— Валяй.

Я откашлялся и начал рассказывать то ли виденное где-то, то ли читанное.

— Катя, русская, красавица, стала случайным свидетелем бандитской перестрелки, получив шальную пулю в руку, попала в логово главаря банды чеченца Руслана, который не столько проявил жалость к эффектной, можно даже сказать, умопомрачительной женщине, сколько решил увезти с места события раненого очевидца, чтобы он не стал легкой добычей правоохранительных органов.

Пропасть, разделяющая интеллигентную, начитанную, образованную Катю и неинтеллигентного, неначитанного, необразованного, но мужественного Руслана огромна. Катя живет в его доме, залечивает болячки, присматриваясь к чудовищу, но, ощущая внутреннее благородство негодяя, начинает невольно тянуться к нему. Руслан, ежедневно чистя личное оружие, тайком присматривается к Кате. Необъяснимая сила, опутав с ног до головы осьминогом, тащит его на дно неизбежного любовного омута. Ничто не смогло стать преградой их чувственности. Роковая страсть бросила их в объятья на кровать в атласных подушках под балдахином. Выросшая в строгой семье Катя словно стала одержима сексуальным бесом, а уголовник Руслан, неожиданно оказался очаровательно нежен. Любовь, пронзившая их с ног до головы сплетением одиноких сердец, слиянием под недобрым знаком Козерога, несла в себе неразрешимые противоречия — этические, социальные, религиозные, нравственные. Катя не находила себе места, Руслан кусал локти до крови, пытаясь болью заглушить проклятия в адрес несправедливой монеты судьбы, вечно падающей на ребро. Родня Руслана, узнав, что он спутался с иноверкой, нанимает его врагов с целью похищения Кати, ее дальнейшего изнасилования хором в извращенной форме, осмеяния, осквернения ее влюбленной души и тела.

Катю, вышедшую из дома Руслана в библиотеку за томиком стихов Ахматовой, похищают среди бела дня, насильно зашвырнув в черный джип, привозят в загородную сауну с глухонемыми банщиками и собираются надругаться над ней. Руслан не находит себе места и поднимает на уши свою разношерстную банду. Банда рыщет в окрестностях и не обнаруживает Кати. Вдруг Руслану приходит смс от глухонемого банщика, учившегося по случайному совпадению в одном с ним классе, сообщая о местонахождении возлюбленной.

Влюбленный несется на машине по бездорожью, заряжая на ходу автомат. Приехав в сауну, выбив ногой дверь, он находит распластанную на кафеле обнаженную догола Катю в окружении очень неприлично возбужденных мужчин мерзкого вида, дает короткую прицельную очередь, положив недругов, освобождает из грязных лап любимую. Он привозит ее, завернутую в халат с чужого плеча, в свой особняк на горе. И тут узнает, что его разыскивает милиция по обвинению в массовом убийстве и притоносодержательстве.

Что мы будем делать, Русланчик? — спрашивает Катя, склонив голову на его ответственное, в шрамах и наколках плечо.

— А где финал? — спросила крыса, незаметно достав из плиссированной юбки платок и промокнув им глаза.

— У меня три конца.

— Неужели? — Евдокия всплеснула руками, поправила юбочку и как-то загадочно посмотрела на меня.

— Да ты половой Змей Горыныч, Никитин, — ухмыльнулся черт.

— Три конца, в смысле, окончания. Первый. Катя и Руслан погибают под пулями милиции. Второй. Руслана судят, дают пожизненное. Катя выходит за него замуж, страдает. Третий. Они убегают за границу. Живут своим трудом. Бедно, но счастливо.

— Херня это все, — неожиданно подал голос гриф, — Он вам краткое содержание сериала пересказал, а вы и рады. Небось вчера с пьяных глаз включил телик, а там идет очередная мутотень.

— Ты не прав, Шарик. Все, что рассказал Никитин — очень жизненно. Я слушала и плакала.

— Потому что ты, Дунька, сентиментальная дура, — сказал, как отрезал гриф низким, прокуренным голосом.

— А вы, простите, кто такой? — возмущенно поинтересовался я.

Я сразу почувствовал неприязнь к этому облезлому воробью, возомнившему себя важной птицей. Сидит тут непрошенным гостем, да еще в душу мою, в лице Евдокии, плюет.