Заглянув утром на кухню, получил первый укол совести, Наталья убралась, вымыла посуду, все сияло девственной чистотой, будто и не подверглось вчера нашествию одичалого кулинара. Вздохнул, налил кофе и пошел с кружкой в комнату, роняя капли на буковый паркет. Вроде бы ничего не изменилось, будто я вернулся на две недели назад, жизнь движется по заведенному кругу, как пес на цепи, наматывая одинаковые дни. Включил компьютер и начал, прихлебывая, читать новости, подивившись тому, что обыденность, перестав быть каждодневной, даже после небольшого перерыва может приносить радость. Глаза сразу наткнулись на сообщение о сногсшибательном предложении, сделанном продюсерами фильмов о Джеймсе Бонде моей итальянской кинозвезде. Стоило порадоваться за Монику, но у меня на душе появилось нехорошее предчувствие, заныла внутри тревожная нотка, сам не знаю почему. Не успел прочитать подробности про обещанный умопомрачительный гонорар, как зазвонил мобильник, я как раз вчера вставил симку в свой телефон.
— Старичок, ноги в руки, дуй ко мне в издательство. Тут такие дела… — голос Сапога был напряжен до предела.
— Да что случилось?
— Не по телефону. Я машину за тобой уже выслал. Расскажу на месте — он отключился.
Вот те раз, по тону друга я сразу понял, что произошло нечто экстраординарное — неунывающий Петруччо умудрялся хохмить там, где остальные считали шутки неуместными. Шофер, тридцатилетний мужик, приехавший за мной, не внес ясности в полную смятений душу. На вопрос, что там у вас произошло, ответил коротко: «Бардак!», — явно не желая раскрывать нюансы знакомого всем явления.
Я бывал у Петьки на работе пару раз — в середине девяностых он выкупил небольшое трехэтажное здание, на первом этаже расположил издательство, два других сдавал в аренду, прорубив отдельный вход. На лакомую собственность несколько раз покушались, но Петруччо отбил все рейдерские атаки, что со стороны бандитов, что со стороны государства. Рассказывая о каждой новой попытке захвата, Петька заливался хохотом, как дитя.
— Чистый дикий Запад! Вестерн! Только вместо лошадей черные джипы, капот к капоту в узеньком переулке. Местные наверняка думали, глядя из окон, что кино снимают, продолжение Бандитского Петербурга.
Я никогда не интересовался, насколько крупный у него бизнес и какую долю занимает на рынке, предполагаю, что не последнюю. Когда в свое время издатели включились в гонку за «Бентли», соревнуясь, кто первый купит чудо западного автопрома, Петька несколько дней провел в метаниях — не вклиниться ли ему в ряды участников забега, но вовремя одумался. Пустячок, многое объясняющий.
На входе нас встретили два грозных охранника, вылитые американские морпехи, но, узнав шофера, без звука пропустили дальше. Водитель Костя провел меня закоулками по разветвленному коридору, пока не уперся в нужную дверь, кивнул «вам сюда». Я толкнул одну из двух полированных створок, оказавшись в предбаннике, окинул взглядом секретаршу и вдруг увидел сидящую на стуле зареванную Василику. Все в ее облике говорило о великой спешке, заставившей примчалась в приемную Петруччо, уж на что я небрежен в одежде и то удивился тому расхристанному состоянию, в котором она пребывала. Василика поднялась и бросилась мне навстречу.
— Никитин, Василий Иванович, — она забыла, что я не терплю обращение по имени, подтверждая крайнюю степень растерянности. — Что же такое происходит? Сегодня просыпаюсь утром, а посреди комнаты стоит лошадь, точнее конь, уже оседланный, и жалобно смотрит мне в глаза.