В общем, лень сгубила любовь на корню. С другой стороны, будь я моложе или профессионалом по женской части, то в итоге обязательно выработал бы подходящую стратегию поведения. Жизнь бы заставила. Но я изменял жене нерегулярно, от случая к случаю, обычно не имея на то преступного умысла, а просто идя на поводу у обстоятельств, связанных в основном с шумной компанией и выпивкой. По большей части именно женщины первыми проявляли инициативу, чувствуя мою слабохарактерность в этом вопросе — брали меня за рога и ставили в стойло любви. Понимая раздражение женщин, читающих эти наглые рассуждения об измене, в свое оправдание могу лишь добавить, что это мужской, шовинистический взгляд на положение дел. К тому же эйфория, сопутствующая употреблению горячительных напитков, несколько реабилитирует меня, по крайней мере, в собственных глазах. Да и что такое глупый поступок выпившего человека по сравнению с всеобщим мировым злом? У нас депутаты в Думе принимают большинство законов, если не по пьянке, то уж точно с большого бодуна. И ничего, со стыда не померли.
Расстались мы с полюбовницей спокойно, без скандала и выяснения отношений, можно сказать «чинно», как и подобает людям в нашем возрасте. Я без сожаления удалил ее номер телефона из списка, уверен, что она сделала то же самое, с похожими ощущениями.
Ответив положительно на вопрос о любви, я задумался насчет любимого цветка. Дело в том, что к цветам я отношусь если не с отвращением, то уж во всяком случае, безразлично. Цветы мне всегда напоминают о смерти. Дурь, конечно, но каждый раз глядя на благоухающую розу, я понимаю — пройдет всего несколько дней, и она превратится в отвратительный пучок пожухлых лепестков, мармеладный блеск которых сменился ржавчиной природы. Цветы — непременные спутники главных событий в нашей суетной жизни — они всегда присутствуют на похоронах, свадьбах и днях рождения. На всех трех вышеперечисленных мероприятиях я грущу, точнее, не нахожу повода для веселья.
Ну, похороны, понятно, какая уж тут веселуха. На свадьбах я пытаюсь поскорее напиться, не в дребадан, но до состояния, когда все противоречия с окружающим миром сглаживаются до такой степени, что скажи сосед, сидящий по левую руку, гадость про мою жену, сидящую справа за столом, то я даже в драку не полезу, а понимающе улыбнусь. На похоронах и свадьбах главенствует его величество железобетонный ритуал, а я по природе своей ненавижу правила, законы, положения, уложения, уставы и прочую муть, придуманную людьми, чтобы упорядочить среду обитания. Меня всегда поражала тяга человеков, пусть не всех, но все же значительного количества, разложить по отдельным полочкам то, что еще так недавно валялось скопом, поражающим воображение хаотичной безупречностью.
Нет, я не революционер, как некто мог бы подумать — я люблю и уважаю Конституцию своей страны, если кто интересуется, так и запишите, но свод правил из нее вытекающих, исполняю исключительно из-под палки. Соглашаясь в целом, я вхожу в противоречие в частностях. Если я вынужденно подчиняюсь некоторым законам и еще не убил нескольких человек, то это означает лишь следующее: а) я боюсь ответной реакции государства — мне не хочется провести остаток жизни взаперти, потому что за этих сволочей мне наверняка дадут пожизненно, б) не исключено, что есть группа, скажем так, товарищей, желающая видеть меня в гробу в белых тапочках и не по причине естественной убыли, а непременно сегодня и желательно до обеда.
То бишь сердце рвется кого-нибудь искалечить или, как минимум, испохабить чужую жизнь, а разум говорит — лучше согласиться на зыбкое равновесие, те есть оставить фантазии фантазиями, не опускаясь до их воплощения в жизнь.