И уже спустя всего каких-то несколько тысяч лет лишь немногие избранные знали, кто они на самом деле, откуда и для чего пришли сюда и что собирались здесь делать.
Лишь они, эти избранные, понимали, что же на самом деле произошло, видя, как со временем их давным-давно неработающие летательные аппараты превращаются в «небесные колесницы», построенные с сугубо технической целью исполинские сооружения – в усыпальницы местных царей, заброшенные или работающие на холостом ходу энергетические установки – в «центры силы», места поклонения разномастных шаманов и волшебников, а сами они – в сошедших со звезд полулюдей-полубогов.
Быль – в противовес расхожему выражению двадцатого века – стала красивой сказкой, и люди запоздало поняли, что в их собственной, позабытой, увы, истории все это уже было. Время просто замкнуло многотысячелетнюю петлю, посмеявшись над их наивными попытками изменить его предопределенный свыше ход...
Все произошло именно так, как и должно было произойти. И если бы далекие предки последних избранных оказались чуть более внимательными к собственной истории, они бы, прежде чем начинать свой безумный эксперимент, поняли это и сами.
Потом исчезли и последние избранные. Исчезли, оставив после себя лишь разрозненные и малопонятные послания потомкам – наивные попытки предупредить их о совершенной ошибке – и маловразумительные рассказы о том, что вообще ждет их в будущем. Ни одно из этих посланий, естественно, не было истолковано и расшифровано правильно, что, впрочем, лишь усугубило их «ценность и таинственность».
Земная история человечества пошла так, как и должна была пойти: со всеми ее войнами, эпидемиями, революциями, подъемами и спадами – всем тем, что столь наивно хотели «подкорректировать» первые колонисты.
Человеку недвусмысленно дали понять, что существуют проблемы, в которые соваться не стоит. Время оказалось отнюдь не доступной для исследования и расфасованной по герметичным пробиркам лабораторной субстанцией...
А затем с дальними колониями, зачастую даже расположенными в пределах одной галактики, стала внезапно пропадать связь... ибо Предел породил не только многолетнее разделение человечества, не только готовых день и ночь биться над его загадкой ученых и не только отчаянных авантюристов и бесшабашных первопроходцев Дальнего Космоса. Появились и те, кто увидел в нем недоступную иным способам возможность безнаказанно наживаться на общей беде человеческой расы.
Нет, они не были наследниками славных и кровавых традиций легендарных флибустьеров из своего нереально далекого прошлого; они, скорее всего, даже никогда и не слышали о таких... Они не брали на абордаж и не взрывали космические корабли, не захватывали города и не угрожали правительствам планет-колоний террористическими актами в обмен на многомиллиардные выкупы.
Они просто выбирали наиболее богатые и перспективные из уже колонизованных планет, собирали сведения о разведанных месторождениях, климатических условиях, местных флоре и фауне и уходили в дальний прыжок, возвращаясь в далекое прошлое избранных ими в качестве жертв миров. Возвращались, имея всю возможную информацию о планете, на сбор которой обычным путем у них ушли бы годы и десятилетия...
Вот и получилось, что во Вселенной стали появляться человеческие колонии, основанные задолго до того, как в далеком двадцать первом веке открыли саму возможность мгновенного перемещения в пространстве.
Никаких контактов они ни с кем не поддерживали, называя себя Новыми, и, судя по всему, всерьез собирались основать некое «альтернативное человечество», развивающееся по каким-то своим законам.
Бороться с ними было практически невозможно – равно как и понять, для чего им все это нужно. Ведь во Вселенной более чем достаточно годных для жизни, но еще незаселенных и неразведанных миров, а Предел и так уже разделил всех на две части...
1
Лавразийский праконтинент. Кайнозойская эра, около 20 млн. лет назад
Как ни прискорбно это осознавать, но никаких шансов добраться до берега у него не было. Равно и определить в непроглядной тьме девственной ночи, еще не знавшей иного света, кроме холодного сияния далеких звезд, где именно он находится, этот самый берег...
И еще здорово мешали волны. Когда-нибудь на этом месте наверняка будет лениво плескаться небольшое сонное внутреннее море или вовсе расстелется суша. Но это когда-нибудь, а пока по широкой груди первозданного океана величественно катились догоняющие друг друга водяные валы. Вверх-вниз, вверх-вниз... И попробуй только выпасть на мгновение из этой повторяющейся раз за разом амплитуды – тебя тут же подхватит, закружит в предсмертном танце и потянет вниз, впрессовывая тоннами воды в упругонеподатливую глубину.
Да, впрочем, какая разница? До берега-то все равно не добраться. И на парящую где-то там, в заоблачных высях геостационарной орбиты, телепортационную станцию надеяться не приходится – спутник вне зоны досягаемости и ближайший сеанс связи будет только через час. А час ему, увы, никак не продержаться. Даже получаса не выдержать... Обидно. Хотя, конечно, он прекрасно знал, на что идет, одним из первых дав согласие на этот прыжок.
А быть первым всегда не только почетно, но и опасно. Иногда – как, например, сейчас – смертельно... Н-да, хороши же оказались господа техники с господами вычислителями: ошибиться не на сотню-другую лет, как это обычно бывает, а сразу на несколько миллионов – это еще суметь надо. Да к тому же с топологической привязкой что-то напутали – похоже, это и вовсе другое полушарие. Или, может, это просто он такой везучий; или с каналом что-то не то получилось?..
Конечно, его уже наверняка хватились, и где-то там, в семи с половиной миллионах световых лет и двадцати с лишним миллионах лет обычных, временных, объявлен аврал, готовится спасательная партия, однако им уже все равно не успеть. Пока нащупают заброшенную неизвестно куда станцию (если вообще сумеют это сделать), пока рассчитают параметры нового сверхдальнего прыжка, будет уже поздно. Слишком поздно...
Последней его мыслью, пришедшей, когда над головой сомкнулась темная поверхность воды, было осознание того, что индивидуальный браслет, правда, надежно заблокированный его собственным генетическим кодом, теперь навечно останется там, где быть ему в ближайшие несколько десятков миллионов лет, в общем-то, никак не положено.
На Земле...
Одесса, район Большого фонтана. Апрель 2005 года
Что может быть лучше выпавшего на весну заслуженного отпуска? Конечно же только выпавший на весну заслуженный отпуск с приплюсованными к нему нерастраченными за год отгулами! А если еще добавить своевременно выплаченные родной бухгалтерией щедрые отпускные и уехавших на целых две недели «к маме в деревню» жену с трехлетним сынишкой, то Игоря Назарова, ургентного хирурга городской больницы «Скорой медицинской помощи», смело можно было бы назвать одним из счастливейших мужчин славного города Одессы.
Причем не поймите превратно: жену Игорь очень любил и за все годы семейной жизни даже ни разу не сбегал налево. Просто, как говорил герой одного популярного в прошлом фильма, «нет мужа, который хотя бы на час не хотел стать холостяком», когда можно бесцельно валяться перед телевизором с бутылкой пива, смотря исключительно горячо нелюбимый супругой канал «Дискавери» и периодически под него же и засыпая. Или заняться кучей других приятных душе и сердцу мужских дел, ценности которых, как известно, не может понять ни одна, даже самая лучшая жена на свете. Например, просидеть «под пивко» полночи за компом, в который раз захватывая Харьков (или, наоборот, освобождая его от коварных оккупантов – смотря, на чьей стороне ему захочется сегодня играть в любимый Sudden Strike II). Или покурить, не вылезая из постели (страшное табу, вступившее в силу сразу же по окончании медового месяца). Или, потихоньку ностальгируя, пересмотреть кучу институтских фотографий, запихнуть в старенький видик такую же старенькую, затертую, а местами и «посыпавшуюся» кассету (Игорь вполне мог себе позволить и новомодный DVD-проигрыватель, но принципиально не хотел изменять привычным магнитным лентам) с классическим «Терминатором-2» и благополучно задремать на середине любимого фильма. Или...