В его положении это имеет значение.
Как возникла у него эта мысль? Экспромтом? Едва лишь увидел Колесникова в своем кабинете? Возможно. Хотя в тетради, в последней записи, есть, кажется, несколько слов о том, что подопытный девятьсот тринадцатый — разведчик, и это очень важно.
Так или иначе, хитрость разгадана. Не получился эффектный ложный выпад! Бельчке не удастся дезинформировать наше командование, направить его по ложному следу!
Но если мы не в Терезиендорфе, то где же мы?
Стиснув зубы, Колесников напряг память. Карта! Вспомни, как выглядела карта!
Это отняло у него столько сил, стоило ему такого невероятного нервного напряжения, что он едва не застонал.
И все же карта во всех подробностях возникла наконец перед его умственным взором.
В левом углу карты (а не в правом, где находится Терезиендорф) что-то белело. Как будто бы там остались следы подчистки. Да, точно! В этом месте с поспешностью стирали резинкой, даже, по-видимому, счищали лезвием бритвы красный кружок, которым был обведен какой-то населенный пункт.
«Ну же, название этого населенного пункта! Ахтунг?.. Афер?..
Ашен! Так и есть! Я — в Ашене! Мне указали пункт, который находится в диаметрально противоположной стороне, не влево, а вправо от шоссе (если двигаться от Санкт-Пельтена), но примерно на таком же расстоянии, что и Ашен».
И вот вся вражеская стратегия как на ладони!
Бельчке провел руками по лицу. На пухлых губах его опять играет та же приветливая, доброжелательная улыбка.
— Вы убедились?
— Да, я убедился, — сказал Колесников.
— Не будем же медлить! Вы, конечно, имеете свой шифр или радиопароль?
— Имею.
— В какое время выходят на связь ваши штабные радисты?
— Днем через каждые четыре часа. Ночью каждый час.
— И долго ждут связи с вами?
— В течение пятнадцати минут.
— Сейчас без семи минут три.
— Да, пора.
— В таком случае… Банг! Сопроводите нашего гостя к рации!
7. Стучись в плотно закрытую дверь!
Колесников ожидал, что его поведут к трапу и куда-то вниз. Но Банг толкнул одну из белых панелей в стене, она мягко подалась и ушла внутрь. Ого! Сколько здесь потайных дверей!
— Прошу! — сказал Банг и пропустил «нашего гостя» первым.
Перед Колесниковым был коридор, и довольно длинный. Вереница плафонов протянулась под потолком. Лампочки почему-то горели вполнакала.
Быстро пройдя по коридору, Банг и Колесников очутились в тесной комнате, где помещалась радиорубка. Радист, белобрысый юнец с воспаленными красными веками, видимо, хронически недосыпающий, вскочил с табуретки. Он с удивлением взглянул на Колесникова.
А тот внимательно рассматривал рацию.
Почти такой же переносной приемо-передающей аппаратурой пользовались разведчики, только здесь ящик был побольше. Как обычно, стояли под столом сухие элементы: три батареи накала и одна для питания — анодная.
Колесников вспомнил о шифрах-роликах, из-за которых его заклинило когда-то в бомболюке ДБ-3. Эх, как кстати был бы такой ролик сейчас!
Ну что ж! Придется воспользоваться запасной линией связи — передавать кодом по радио.
Колесников потянулся к ключу.
Банг придержал его за руку.
— На ключе наш радист! — строго сказал он. — Будете диктовать текст. Запомнили то, что сказал штандартенфюрер? Или, может быть, записать его слова на бумаге?
— Не надо. Я запомнил.
Радист снова надел наушники и занял свое место у рации.
— Какой ваш шифр? — бросил он, не оборачиваясь.
— «ЮКШС», — торопливо подсказал, становясь за его спиной, Колесников.
— На какой волне?
— На волне 2750.
Радист застучал ключом. Работал он, несмотря на свой сонный вид, отлично — четко и быстро.
Наши радисты, несомненно, сразу же распознают, что почерк не Колесникова. Но это еще не так страшно.
В штабе флотилии было подразделение радистов, которые следили в эфире за разведчиками, находившимися на задании. Даже если предполагалось, что разведчик погиб, с ним продолжали в течение определенного времени выходить на связь. Были возможны варианты. Разведчик сам, в силу неблагоприятно сложившихся обстоятельств, мог вывести из строя свою рацию. Впоследствии обстоятельства изменились, он сумел собрать новую, раздобыв к ней детали, и снова вышел в эфир. Наконец, он мог быть ранен, лишен возможности работать на ключе, ему пришлось обучить товарища…