Во-вторых, обнаружилось, что система некарательного воздействия неэффективна. Теория некарательного воздействия основывалась на идеях утилитаристского и научного мышления. Сторонники некарательного воздействия претендовали на то, что их цель — приносить пользу пациентам и что их теория поддается проверке. Но, как убедительно показано в литературе, посвященной вопросу эффективности некарательного воздействия, обещание быть полезными так и не материализовалось. За исключением смертной казни, пожизненного тюремного заключения и, быть может, кастрации, не оказалось каких-либо мер воздействия, в отношении которых удалось доказать, что они эффективнее других в предупреждении рецидива. Даже в тех немногих случаях, когда за терминологией некарательного воздействия стоят реальные вещи, не установлено снижение показателей рецидива. Единодушие в этом вопросе как раз сейчас настолько велико, что необходимо сказать несколько слов предостережения. То, что до сих пор делалось в этом направлении, делалось в границах наличных ресурсов. Массированные меры экономического и социального характера никогда не предпринимались. Бедняки не стали богатыми, рабочие не получили ту работу, которую выполняют представители среднего класса, неприкаянная молодежь не нашла поддержки в осуществлении своих заветных мечтаний, одинокие люди фактически не обрели новые устойчивые социальные связи. Всего этого, несомненно, не случилось. Это требует социальных преобразований, далеко выходящих за рамки возможностей, которыми располагают исследователи-криминологи.
В-третьих, подверглось тщательному анализу само понятие опасности, как оно используется в сфере уголовного права. Как показал фон Хирш в своей прекрасной статье (1972), многочисленными исследованиями доказано, что нет необходимой ясности, в каких случаях его следует применять, что оно обладает незначительными прогностическими возможностями, когда речь идет о выделении опасных преступников, и что обычно некарательное воздействие не приносит успеха. С этим полностью согласуются результаты скандинавских исследований, мнения Кристиансена и его соавторов (1972), Далгарда (1966) и Стенга (1966). Бесконечные скандалы, разгорающиеся вокруг немногих оставшихся специальных учреждений, предназначенных для этого контингента людей, показывают, что их существование органически связано с недопустимыми моральными компромиссами.
Наука дает аргументы. Но одних лишь аргументов недостаточно, чтобы изменить социальную действительность. Это приводит нас к четвертому пункту объяснения того, почему теория некарательного воздействия терпит поражение. В 60-х годах нашего века лейбористы получили некоторую власть или по крайней мере обрели респектабельность. Представители рабочего класса — не все они, конечно, вышли из этого класса или принадлежат ему, речь в данном случае идет об идеологии — были встревожены открывшимися фактами неравенства и злоупотреблений, которые совершались под видом некарательного воздействия. Совсем не улучшало положения и то обстоятельство, что большинство тех, к кому они прпмепяются, вышли именно из тех классов, которым, как предполагается, должна принадлежать политическая власть. В дополнение к этому следует указать на то, что альтернативные меры контроля, по-видимому, уже находились в поле зрения. Появилась концепция государства всеобщего благоденствия. С бедностью и убожеством следовало бороться не посредством тюрем, а посредством пенсий и социальной помощи.
Глава четвертая
УДЕРЖАНИЕ
4.1. Теории-близнецы
Принимая активное участие в ниспровержении теории и практики некарательного воздействия в рамках уголовного права, я с большим волнением и тревогой наблюдал за тем, как падение конкурента способствует пышному расцвету теории удержания. В течение длительного времени я по утрам читал лекции о заблуждениях теории некарательного воздействия, а после полудня в той же самой аудитории в Осло и перед теми же очень внимательными слушателями читал лекции о достоинствах теории общего предупреждения И. Анденес. Конечно, слушатели были внимательны. Эти люди готовились к службе в системе уголовной юстиции. Они нуждались в рациональной альтернативе теории некарательного воздействия. В добротных, рациональных научных субститутах — в соответствии с тем, к чему они привыкли. Они получают их. И все в большем количестве. В течение последних лет были высказаны серьезные предложения по изменению уголовного права и в Финляндии (Анттила, 1977) и в Швеции (доклад Национального совета по предупреждению преступности, 1977). В обоих случаях провозглашается, что некарательному воздействию должен быть положен конец. И в обоих случаях в качестве наиболее желательной альтернативы называется удержание — или, как мы говорим в Скандинавии, «общее предупреждение», — которое должно стать основой системы уголовного права. Дихотомии царят в мире. Раз теория некарательного воздействия ушла со сцены — значит, нужна теория общего предупреждения. Что касается меня, то я усматриваю именно в этом принципиальную слабость шведского доклада «Новая система уголовного права», который в других отношениях имеет вдохновенный и вдохновляющий характер. Как будто некарательное воздействие и удержание исчерпывают собой возможности совладать с конфликтами.