Почувствовав на себе взгляд мужчины, я улыбнулась ему и качнула бедрами. Едва ли в этом заведении бывало много женщин, помимо тех, кто здесь работал. И уж тем более таких, как я, зрелых, ухоженных, в черном шелковом платье от Версаче и подобранных к нему туфельках.
По коридору мы дошли до кабинок. Их было шесть. Пахло табаком и каким-то антисептиком. Мужчина средних лет окинул меня оценивающим взглядом. Я без тени раздражения улыбнулась в ответ. Некоторые из кабинок были заняты, их двери оставались открытыми. В одной я увидела молодого человека в пальто. Он сидел, наклонившись вперед, руки его совершали характерные движения. Этого, собственно, я и ожидала.
Зрелище это я нашла грустным и отвратительным. Одна мерзость, никакого возбуждения.
— Сюда. — Мой спутник взял меня за руку и потянул в одну из кабинок. Темную и тесную. Понадобилось какое-то время, прежде чем мои глаза привыкли к темноте. Наконец я разглядела узкую скамью, маленькое окошечко в одной стене, закрытое металлической крышкой, а под окошечком — щель для монет.
Мой друг намеренно оставил дверь открытой. Так что нас могли видеть все, кто шел по коридору. Меня это нервировало, потому что удовольствиям я привыкла предаваться в уединении. Но протестовать не стала. Мой любовник никогда ничего не делал случайно, так что мне оставалось только гадать, что же он задумал.
Какое-то время мы сидели в темноте. Но металлическая крышка по-прежнему закрывала окошко, и я не выдержала.
— Разве мы не должны бросить в щель несколько монет?
Мой друг покачал головой:
— Мы заплатили за специальное шоу. Потерпи, милая. — И его пальцы прошлись по моей щеке.
Я прижалась к нему, чувствуя кожей идущее от него тепло. Платье было без рукавов, и дрожь пробегала по моему телу, когда он подушечками пальцев гладил мою обнаженную руку. Его губы двинулись к моей шее. Твердые, требовательные. Я знала, чего он хочет, и раздвинула ноги.
Под платье я надела лишь пояс и блестящие, с кружавчиками поверху, чулки. Вновь я задрожала, когда он потянул платье вверх и положил руку мне на бедро. И тут же в комнате за окошечком зажегся свет, а металлическая крышка сдвинулась в сторону.
На кровати сидела женщина. В кружевном бюстгальтере, охватывающем только нижние полукружия грудей, в кружевных трусиках «фиговый листок». Лицо ее скрывала черная кружевная маска. При движениях тела груди лениво покачивались. Фигурой ее природа не обидела: высокая грудь, узкая талия, крутые бедра.
Белый свет сменился розовым, придав коже женщины необычный оттенок, отбрасывая в темноту нашей каморки фиолетовый отблеск. Женщина переместилась на самый край кровати. Двигалась она очень грациозно, мягко, сексуально. Волнистые черные волосы падали на плечи.
— Ты бы хотел трахнуться с ней? — прошептала я на ухо своему любовнику.
Он не ответил, тем самым порадовав меня. Улыбнулся, поцеловал в губы. Его пальцы выписывали круги по моему бедру, отчего моя «киска» начала распаляться. Соски набухли, уперлись в прохладный черный шелк моего платья. Я подалась чуть вперед, навстречу его руке.
Когда его пальцы по-хозяйски легли на мой лобок я затаила дыхание в ожидании того, что сейчас он прикоснется к моей влажной «дырочке». Я знала, что половые губы набухли, что я сочусь влагой, но он лишил меня ласки, которую я так ждала. Продолжал поглаживать лобок, изредка подергивая завитки волос. Напряжение во мне нарастало, а он спокойно сидел, наблюдая за женщиной по другую сторону окошечка, не снимая руки с моего лобка.
— Пожалуйста… — прошептала я. — Прикоснись ко мне. Почувствуй, какая я мокрая.
Он покачал головой:
— Не сейчас. Когда я буду готов.
На мгновение я возненавидела его. Как он эгоистичен, как уверен в своей неотразимости. Но чувство это тут же прошло. Его отказ идти на компромисс только разжег мой интерес.
Сидя на краешке кровати, женщина подняла руки, взялась за соски. Когда начала мять их, превращая в твердые столбики, я почувствовала ответную реакцию внизу живота. Соски у нее были большие, темные, коричнево-красные или медного цвета. Впрочем, розовый свет искажал цвета.
Она опустила одну руку, оттянула «фиговый листок». Лобок у нее зарос густыми черными волосами. Она начала раздвигать их, подбираясь к розовой сердцевине. Искусственный свет чуть обесцветил наружные губы. Она завертела бедрами, влажными пальцами стала потирать клитор. Вроде бы она получала удовольствие. Если и играла, то получалось у нее хорошо.