Резкие, взрывные как сейчас - нет.
Надо отметить, что это испытание крепёж выдержал с честью. Лишь только пара держателей, всего два, не смогли сохранить целостность и лопнули, заставив центральный процессор сделать короткую заметку-требование о ремонте.
Но для пули, чьё тело уже превратилось в раскалённую и перегретую жидкость, и этой малости было достаточно.
Миг - требование о ремонте уже покидало передающие антенны механоида, миг и дождь раскалённого свинца хлынул внутрь тела машины, выжигая тонкую электронику и испепеляя шлейфы проводов, несчастливо оказавшиеся у него на пути.
Механоид вздрогнул, его голова задёргалась, не получая сигналов от процессора и тело присело наземь, откладывая охоту на продолжавших резвиться людей и выкраивая секунды на диагностику.
Но люди - не те, что исполняли брачный танец, другие, ведшие свою охоту на охотника, были начеку.
Оторвавшийся от прицела стрелок ясно видел, как из травы, всего в десятке шагов от замершего исполина, поднялась затянутая в камуфляж фигура. Подскочив к оглушённо ворочавшему ослепшей головой механизму, человек, в руках которого появился длинный и тонкий шест, с силой воткнул его в проделанное пулей отверстие и, наваливаясь на палку всем телом, принялся шурудить ей внутри корпуса разрывая и калеча нежные электронные потроха.
Его усилия увенчались успехом практически сразу - лапы механоида подогнулись, линзу тела повело вбок и машина, дёрнувшись словно в агонии, застыла на земле, выпустив из дыры тонкую, практически сразу растаявшую в воздухе, тонкую струйку сизого дыма.
Поднявшись на ноги и по-охотничьи положив винтовку на сгиб руки - последнее, учитывая габариты оружия требовало не только силы, но и определённой сноровки, стрелок двинулся к поверженному механоиду, на ходу выуживая свободной рукой пачку сигарет из нагрудного кармана.
- Будешь? - Подойдя к человеку, сидевшему привалившись спиной к корпусу машины, стрелок, прежде устроивший ружьё в щели меж скрюченных лап, протянул шестовику зажжённую сигарету и тот, молча кивнув, принял её заметно подрагивавшей рукой.
- Я бы так не смог, - усевшись рядом с ним, стрелок принялся массировать ноги: - Вот так как ты - лежать, зная, что пойди хоть что-то не так и кирдык. У меня хоть шанс удрать есть.
- Не скажи, - несколько раз сильно затянувшись, покачал головой его собеседник: - Как по мне, то это у тебя работка адская.
- Да ну?
- Угу. Вот прикинь - засканит он, - подняв руку, шестовик постучал пальцами по глухо звякнувшему в ответ корпусу: - Ствол твой, да и жахнет. Чисто для контроля. Ну - на всякий случай. И что тогда?
- Ну так не жахал же, - пожал плечами стрелок, в душе соглашаясь с доводами шестовика. Этот спор, ставшей уже их личной традицией, они вели после каждой охоты. Успешной, разумеется, ибо пойди что не так, то спорить было бы не с кем.
- Всё бывает в первый раз, - назидательно покачал почти выкуренной сигаретой шестовик: - И мне-то что? - Привычно высказал он уважение заслугам товарища: - Это всё ты. Мне что? Великое дело в слепого, - он снова постучал по корпусу: - Палкой тыкать. Безопасно. А вот тебе...
Не договорив, он принялся вставать на ноги, а когда встал, то выброшенный им окурок описал широкую дугу в сторону небольшой рощицы, темневшей метрах в трёхста от их места.
- Пошли, - поднялся радом с ним на ноги стрелок и кивнул в сторону десятка небольших человеческих фигурок, бежавших им навстречу из той самой рощи: - Наша работа сделана, пусть теперь остальные трудятся.
Первым, как и положено командиру, спешащему поздравить успешно выполнивших тяжёлую работу подчинённых, быстро шагал старший их группы.
Поравнявшись с обнажёнными людьми и не высказывая никакого интереса к раскрасневшимся красоткам, он сбросил на землю два рюкзака и уронив одновременно с ними короткое:
- Одевайтесь!
Двинулся дальше, на ходу разводя руки для объятий.
Первым объятьями был одарён шестовик - стрелок, находившийся в отряде чуть дольше, предусмотрительно отошёл в сторону, держа винтовку в своей излюбленной, охотничьей, манере.
- Молодцы! - Стиснув шестовика в крепких объятьях, тот, не привыкший к подобному тихо пискнул, командир отряда несколько раз хлопнув жертву по спине, наконец решил, что чувств излито достаточно и отступив на несколько шагов, кивнул, обращаясь к ним обоим.
- Молодцы! И ты, - ударил он кулаком воздух в сторону стрелка: - Вглаз! Отличный выстрел! И ты! - Теперь кулак пнул воздух в сторону растиравшего бока второго: - Вануз! Быстро успокоил! Моя школа! - Гордо он расправил грудь: - Не зря я, Триз вас по тренажёрам гонял! Ох не зря! А начинали-то как? А? Вглаз? Вантуз? Помните? Босс же вас из грузчиков выпускать не хотел! А кто разглядел? Потенциал ваш? А? Кто? Я вас спрашиваю?
От привычного, и набившего оскомину, восхваление начальства, стрелка и шестовика спас шум, раздавшийся за спиной старшего.
Картина, открывшаяся начальственному взору, была далека от ожидаемой - две группы, мужская и женская, обе только частично одетые, стояли друг против друга готовые сцепиться в один орущий, размахивающий кулаками, ком.
- Вот же...., - закончив фразу крепким ругательством, Триз, рванул к медленно сходящимся людям и, оказавшись между ними, расставил руки в стороны, заставляя пышущих гневом противников замереть.
- Не буду угрожать, - начал он, глядя себе под ноги: - Вы меня знаете - не люблю. Но если через минуту это, - последовал кивок в сторону механоида: - Не начнёт движение, - последовала короткая пауза: - То оставлю здесь! Всех! Нашли время!
- Но... Господин полковник! - Стоявший в первых рядах мужчина, лет примерно тридцати и отличавшийся идеальным сложением тела, почтительно поклонился и, льстя начальственному слуху - прозвище-позывной "Триз" было образовано из "Три Звезды", повторил: