Загадор:
Да такая вот ерунда.Адель вдруг исчезла, беседуя с нами.А после нашлась на Земле, целиком в человечьемобличье.Там шумела вода, крики слышались птичьи.А потом её след затерялся в тумане.Может быть, чтоб она перешла без рожденья, как есть,обретя себе тело земное?
Гаардвал:
Дайте стул. Надо сесть.Что не мноюоткрыты пути меж мирами, вам понятно.Да, спасибо за кресло, мой друг.Вот ведь новость! И как неприятно!Формально, её отыскать, для умеющих рук,не проблема.На крайний —послать купидона. Он найдет.Но реально,её уже нет. Раз уйдя со сфирот,она больше не сможет вернуться.Это физика тонкого тела.Как случился её переход?
Исабель:
Нам не ведомо. Она со мной пела,потом говорили о чём-то,смеялись, как вдруг её контуры чёткотак осветилисьи вспыхнули, впрямь посреди разговора,а дальше прозрачными стали,и она раствориласьпочти что мгновенно.Лишь пустое пространство осталось для взора.Мы сперва растерялись,позвали,но ответом лишь ветер.
Гаардвал:
Все ж, о чём разговор был, вспомнить сумейте?
Исабель:
Мы вели диалог об искусстве, как инструментепознания мира.Говорили об истине, непременнозамешанной в красках, незаметноживущей в рисунках,как в пробиркахнаучного эксперимента. Как, по сути,из глаз на портретеудачном душа никогда не уходит.
Загадор:
Но Адель говорила, что живопись больше не в моде.Что теперь на Земле все работают с цветом и формойв абстрактной манере.
Гаардвал:
Да известное дело.Как будто их души не кормят,как прежде, своею энергией сферы.Они смотрят, не видя, коверкаялинии тела,рисуют, ваяютнапрямую открытые чувства,не скрываяподспудно в свечении коживолну вдохновенья искусства.Только редко выходит похоже.
Что художники? – говорить почти не о ком.Но когда получается образ, то может случиться,что в это же время им ангел поможетсловами, раздвинув мгновенья.И тогда этот ангел вдруг сам воплотитсяна портрете своём иль из пены морской —человеком.
Вот и весь переход. Загадор,но послушай внимательно – есть ещё один способ.Его описанье разбросанопо кусочкам по свиткам с легендами разными.Невозможное в этих сказаньях – всего лишь помехаустройства.Она – словно красная краска на бледном рисункесюжета, что сам по себе так обычен, до скуки.
Переход – он почти не описан, но, по сути,его результат – это главный герой всей истории будет.Так бывает частенько, решенье подсунутопрям под глаза,но при этом не видимо людям.Да, на каждом фрагменте есть указатель,что похож на ошибку. Кто истину знает, тот неточностьувидит.
Исабель:
А сколько их вместе всех этих фрагментов, кусочковсоставляющей нити?
Гаардвал:
Кто ж считал все легенды и мифы?Но во многих есть что-то,что путь размышленью укажет.Я не смею вам просто сказать – это тайна,старейшие мне не простят разглашенья.Опишу, чтобы им невдомёк.Информация, с краю,прилегает вплотную к Всемирному Уравненью.Игнорируйте грифы в архивах,смотрите во всё, что вам по́д руку ляжет,один лишь сюжет будет там поперёк.Там такой переход – это чудо, прошедшее, скажемтак, без помехи,но, увы, оно стало основою Веры,и поэтому сверхуопятьмы не можем его повторять.Хоть и вехина путь перехода ведут, эта дверца теперь без ключей.
Исабель:
Гаардвал! У тебя из плечейвырастает огонь.
Гаардвал:
Все же я проболтался!Исабель, тот ключ, что от Веры, не тронь!Остальные годятся!
Бард:
Ужастик, словно комикса картинки —у Гаардвала со спины и из груди,в обоих направленьяхсразу, изнутринаружу вдруг вырастают половинкиодной стрелы. Та, что имеет опереньедымится в пламени, а на другой краснеютугольки под наконечником.Когда ж концы оружия перестают расти,он мертвым падает сперва на плечи,потом плашмя на спину. И руки, сжатые в горсти,вдруг раскрываются, и каменеет тело.Вот Исабель бежит к нему, спасти,но прикасаетсяедва,как тотчас пылью белойон рассыпается.Сквозь пепел пробивается трава.