В цех заходит Дерягин. Ему не нравится присутствие Дрожжина здесь, и он качает головой: «Вам по’агается бо’еть, вы и бо’ейте. А мо’одым ’юдям по’а обходиться без нянек».
Под взглядом начальства Дрожжин уходит, ребятам не удается спросить, что стало с его невестой, Симой. Дерягин просматривает записи в журнале и в обычной своей манере цедит сквозь зубы: «Как мне вас ни жа’, по’а п’иступать к опо’ожнению ч’ева».
Вы сами знаете, пора: аппарат ни минуты не должен простаивать — таков один из главных законов цеха.
На отросток выходной трубы, торчащий снизу из аппарата, надеваете гибкий шланг, второй конец перекидываете в пустой освинцованный деревянный чан. Метиловый эфир с клекотом вырывается из медного шара и низвергается в чан горячим жирно-масляным потоком, бело-черные пары источают тяжкий, неотвратимый, густой, хочется сказать — упругий, запах. Чан наполняется до половины, перебрасываете шланг в другой чан — остальная часть эфира перетекает туда. Стоп! Быстро напускаете в оба чана холодную воду и среди распространившегося по цеху тумана помешиваете тяжелым освинцованным веслом то в одном, то в другом чану.
Теперь жидкость должна отстояться. Эфир и вода не смешиваются между собой, вода легче, она сверху. Сифонируете воду шлангом прямо на пол, стараясь не слить вслед за водой драгоценный продукт. Вода первых смывок горячая и сильно кислотная — берегите ноги, берегите руки, берегитесь!
Снова заходит Дерягин, — вы и не заметили, как быстро пробежали полтора часа. Одним взглядом наметанных бесцветных глаз Дерягин замечает все до мелочей. Вы работаете изо всех сил, с полным старанием, он и не ругает вас, лишь цедит два слова: «Куча ма’а». Аппарат опорожнен, и его нужно загружать. Промывка не закончена, вода журчит по шлангам, следовательно, чаны тоже нельзя оставить, вот вы и торчите около них. А ведь пора, давно пора наладить в плоском аппарате отгонку очередной порции эфира. Да, да, все сбилось в кучу, с возмущением соглашаетесь вы про себя. Попробовали бы сами хоть раз, тут всегда прорва работы, всегда…
Дерягин уходит, кинув еще одну фразу: «Вам выби’ать, как на база’е». Скопили работу? Сообразите, что первоочередное. Глазами Дерягина вы избираете отгонку: это конец цикла и сдача продукции, с плоского аппарата начинаются проценты плана.
Вы включили вакуум и шлангом засосали в плоское брюхо аппарата отмытый черный эфир из деревянного чана. Невидимый вакуум-насос вытягивает воздух из аппарата со звуком, похожим на вздох: «Ку-у-да те-е-бе ех-го?» Осторожненько подключаете обогрев, и вскоре эфир закипает, его пары несутся по трубам в спираль холодильника и там снова сгущаются в жидкость, стекающую в вакуум-бачок. Черный эфир после перегонки делается совсем другим. Вы убеждаетесь в этом, выпуская его из крана бачка: никакой черноты, в бутыль бежит совершенно чистая, совершенно прозрачная густая струя.
Эфиру полагается быть только таким прозрачным и удивительного желто-золотистого цвета. Но ради этого приходится следить сразу за многими вещами: и за температурой перегонки, и за вакуумом, и за поступлением воды в змеевик холодильника, и за остатком черного эфира в аппарате, и за достаточным запасом безукоризненно чистых бутылей, и за наполнением этих бутылей чистым продуктом.
Да разве мыслимо одному все сделать, за всем поспеть, за всем уследить, если мы вдвоем не поспеваем?
Вы не раз мысленно и вслух задаете этот вопрос и с трепетом думаете о том дне, когда каждый из вас останется в цехе один и доброго Дрожжина не будет рядом.
Ты трудишься, Борис, и все ждешь, все ждешь: вот она забежит. В какой-то, всегда негаданный миг Лена прибегает. Она прибегает за смену два-три раза: за пробой эфира на анализ или по дороге в другой цех. Щеки горят от жары и волнения, из белой косынки выглядывают золотые завитки волос, в глазах доброта и ласка, рот удивительно улыбается — невозможно смотреть.
Ты рад: она теперь всегда рядом, на заводе, в одной с тобою смене. Ты с нетерпением ждешь ее появления. Нет, не так. Нельзя сказать — с нетерпением ждешь. Ты счастлив, что она здесь, рядом с тобой! Но ее появление застает тебя в постоянной гонке, в запарке, ты не можешь остановиться, поговорить с ней, поулыбаться, спокойно постоять рядом, поблаженствовать, когда она коснется рукой твоего лба или волос. Загрузка в разгаре, либо выгрузка, либо канитель с промывкой, либо отгонка, либо возня с не-налаживающимся вакуумом (пропускают прокладки в аппарате). Ты грязный, пот течет с тебя ручьями, от тебя, а не от реакционного аппарата или промывочного чана тяжко, непереносимо пахнет сырым эфиром. Ей не может быть приятно коснуться твоих сальных волос, потного, мокрого лба, твоих воспаленных век.