— Ты тоже, Галочка? — кротко спрашивает Яшка.
— Что «тоже», Яков? — уточняет Галя. — Хочу ли я работать и учиться?
— Знаю, не хочешь. Я спрашиваю: тоже нашла себе какого-нибудь престарелого?
Яшка на всякий случай отодвигается от Вани, он знает! Ваня совершенно не переносит шуток относительно Гали. Ваня мрачен, он исподтишка смотрит на Галю, вернее — глаз с нее не сводит, она этот взгляд все время ощущает. Ваня думает: шла бы к нам на завод, болтаешься без дела. Галя неожиданно заявляет со вздохом:
— Придется идти на ваш завод, черти. Завидно, что вы вместе, вам интересно. Если б я контрамарками не соблазняла, забыли бы меня давно. Возьмете к себе, Ваня?
— Что ты спрашиваешь? Конечно. Жалеть не будешь. — Ваня покраснел от восторга.
Галя тряхнула прической и засмеялась:
— Вот и все, проблема решена. А то надоело, все спрашивают: «Ты где, ты куда, ты когда?» Пойду на завод, а то без Вани я не могу, заводские девчонки отобьют.
Она подхватывает Ваню под руку и влетает с ним в мюзик-холл: пришли.
Долго устраиваетесь с местами. И вообще-то с контрамарками трудно найти места, а вам ведь надо обязательно рядом сидеть. Галя распоряжается, шумит, меняется местами, пересаживает людей. В конце концов вы рассаживаетесь. Аркадий, как серьезный музыкант, высказывает что-то кислое по адресу Утесова. Он развлекает Марину, но Галя с ним не согласна, возражает и восхищается вслух:
Помнишь, Борис? Ты и Ваня (наверное, и остальные ребята) не знали, куда деваться. Запах завода, запах вашего прекрасного цеха притащился за вами в театр.
— Учуяли и регочут, жеребцы! — шепчет Ваня.
Да, соседи спереди и сзади, соседи справа и слева озираются и не могут понять: откуда так мощно понесло? Группка пижонов сзади сообразила, чей запах, зажимают носы, чихают, слышны привычные остроты насчет противогазов. Покраснев и напыжившись, ты держишь руки в карманах, стараясь их не обнаруживать. Сестра предлагала перчатки, однако глупо, парню сидеть в театре в дамских черных перчатках. Впрочем, руки можно прятать в карманах: потеют, но ничего. Что делать с проклятой пожелтевшей шевелюрой и, главное, с запахом, вернее — с этой вонищей? Скорее бы гасили свет и начинали концерт.
— Канарейки, — изощряются разодетые пижоны сзади по твоему и Ваниному адресу. — Канарейки форменные. Последняя мода, яркая охра. И пахнет невероятно, похоже, что в яму вылили цистерну одеколона. Амбре́! Падаю в обморок, браточки, делайте искусственное дыхание. Бедные барышни, как они терпят? Какие крепкие, железные барышни…
— Я сейчас выдам этим пижонам «амбре́», яркую охру и железных барышень, — свирепо шепчет Борис Ване. — Дам по разу каждому, и понадобится настоящее искусственное дыхание.
— Не смей, будет скандал, придется уходить, — отговаривает Ваня. — Не обращай внимания.
Самому Ване не очень-то удается «но обращать внимания». Галя гримасничает, морщит носик, отворачивается от Вани, смеется остротам пижонов и спрашивает у Марины:
— От меня тоже будет такой аромат?
Наконец свет гаснет, начинается концерт. Ты решаешь дать рукам отдых, вынимаешь их из карманов. Вдруг Лена овладевает твоей рукой. Ты в ужасе, пытаешься вырвать свою безобразную ручищу и чуть не кричишь, когда Лена прижимает черную, шершавую, пахучую и потную твою лапу к своей розовой, шелковой, пылающей щеке.
Утесов поет негромким, глухим и приятным голосом знаменитую и смешную песню, его музыкальная банда грохает, лязгает и ухает, а ты, милый, их не слышишь, ты ловишь неслышные в адском шуме слова, слетающие с губ Лены:
— Я хочу, чтобы и у меня были руки, как у тебя. Я могу ради этого уйти из лаборатории в цех. Хочешь?
Ты возражаешь: в цех не нужно, что ты!..
Лена закрывает твой рот своей ладошкой. Дождавшись паузы — песня спета, — Лена оборачивается к насмешникам (они снова принялись за вас) и горячо, гневно отчитывает их:
— Вам не нравится запах? Уходите, если не нравится. Ишь, какие нежные! Мы химики, понимаете или нет, темные вы люди? Покажи им, Борис, руки, пусть полюбуются!
Ты жестко, будто нанося удар, протягиваешь пижонам кулаки и пружинисто разжимаешь пальцы. Пижоны озадаченно, во всяком случае без насмешек, разглядывают твои руки, многотерпеливые руки химика.