Дед качнул головой, поправил аккуратно подстриженные усы и, строго взглянув на меня, спросил.
- И ты позволил?
- Позволил?! Мне надо было привязать ее к кровати?!
- А ты хотел? Так что же не привязал? - дед, сердито выдохнув, подъехал ко мне поближе. - Запомни, Тим, если мужчина растаптывает свою гордость, то женщине он рано или поздно нравиться перестает. И Ксения твоя из тех, кого полезно на место ставить. Женщины хоть и пытаются сделать из нас подкаблучников, но сами же подкаблучников не любят.
- Ты чушь какую-то несешь. И Ксения не из таких.
- А из каких?
- Она - другая, - отрезал я и поднялся с дивана. - Я точно знаю: она - другая.
- Раз знаешь, так, что ж, метаешься, как тигр в клетке? - дед умудрился остановить меня, схватив за локоть. - Или надеешься, кривая вывезет?
- О чем ты?! - я дернул руку, освобождаясь из стальных тисков, и отступил от деда на шаг назад.
- О том, что болтаешься ты, как ... - старик запнулся. - Сказал бы я, как что, да ты обидешься. И мало того, что девкам головы морочишь, так и себе мозги ***ал. Смотри, Тимур... Вспомнишь мои слова, но будет поздно.
Дед резко развернулся, показывая, что разговор окончен.
Завел меня и уезжает?
- Не отчитывай меня так, будто я до сих пор ребенок.
- Не хочешь, чтоб отчитывал, так и не веди себя, как щен! На Ксению со школы слюни пускал? Пускал! Так что сейчас не так, Тимур? Ты сам-то знаешь?
Не дав мне времени ответить, дед покатился дальше. А я беззвучно выкрикнул, что он осел. Впервые в жизни он разозлил меня настолько сильно. Я чувствовал себя, как апельсин, оставшийся без кожуры.
- Вы поругались с Львом? - задумчиво поинтересовалась мать, вдруг появившись в дверном проеме. В отличие от Мелкого и меня, второго мужа матери она принципиально не называла дедом. Так же, как никогда она не называла его отцом.
- Какая разница? - я огрызнулся, тут же заслужив недовольный взгляд. - Разве ты не подслушивала на пороге?
- Тим, да что с тобой происходит?! - мать ловко ушла от ответа. - Чего ты злишься? Мы так хорошо посидели сегодня. А ты весь день ходил мрачнее тучи.
- Ничего у меня не случилось! Мне не нужно было вообще приезжать, чтобы не портить вам настроение!
И нужно было остановить Кси... Или поехать с ней.
Последние фразы я не озвучил. Уставился мимо матери на подоконник и подумал о том, что, если бы я не пил, смог бы забрать вещи и уехать прямо сейчас.
- Надеюсь, ты понимаешь, что я тебя никуда в таком состоянии не отпущу, - строго заявила мать, догадавшись о моем желании. - И, кстати, ты можешь дать мне телефон Ксении, пожалуйста?
- Чей телефон?!
- Ксении, - невозмутимо повторила мать, будто это было в порядке вещей просить телефоны моих подруг.
- Зачем? Что ты собираешься с ним делать?
- Лешка со своей девушкой сейчас в Париже. Он не говорил тебе об этом разве?
Я нахмурился, медленно понимая, на что намекает мать.
- Нет, не говорил.
- Леша спрашивал меня о Кси. Может, скинешь ему ее номер сам? - мать улыбнулась одними глазами. - Если, конечно, хочешь.
- А если я не хочу? - спросил после секундной заминки.
- Ну, значит, не отсылай, - спокойно откликнулась женщина. - Мне в общем-то все равно.
- Маш?... Ма-аш, ты здесь? - одна из моих двоюродных теток, оставшихся у нас на ночь, выглянула из-за двери. - Мы тебя потеряли. Ты не скаажешь, где взять полотенца?
- Скажу, конечно, - мать, даже не оглянувшись на меня, вместе с дальней родственницей скрылась в коридоре. И кабинет отца, ровно как и моя жизнь, вновь оказался в моем полном распоряжении. Не этого ли я хотел еще десять минут назад?
Но вожделенное одиночество, которого я добивался с момента моего появления, вдруг перестало казаться таким желанным. Мне отчаянно захотелось связаться с Мелким и распросить его о том, что он задумал.
Сходив на кухню, и все же осуществив одно из своих желаний - наполнив бокал коньяком и кинув в янтарную жидкость лед, я устроился в кресле-качалке и позвонил брату.
Возможно, помощь Лешки будет лучшим выходом из ситуации. Мы встретимся с Ксенией, как только она прилетит в Москву. А все это время в Париже Мелкий вместе со своей подружкой будет ни на шаг не отходить от Кси.
- Я всегда знал, что ты больной, - со вздохом сообщил мне брат, как только услышал мою просьбу. - Как ты это себе представляешь? Мы будем ходить за Кси по пятам? Даже, если она нас пошлет?
- Никого она не пошлет.
- Пошлет!
- Не пошлет!
- А я тебе говорю, что очень даже может.
- Значит, сделай так, чтоб не послала! И вообще - не ты ли постоянно лез в наши с ней отношения? Если ввязался во все это, то помогай до конца.
- Слушаюсь, ваше Высочество, - елейным тоном откликнулись на том конце трубки, и на заднем фоне тот час раздался заливистый женский смех.
- Хватит поясничать!
- Конечно, босс. Слушаюсь, босс.
Мне пришлось помолчать пару секунд, чтобы не сказать младшему идиоту-брату, кривляющему и изображающему из себя одного из туповатых героев "Бриллиантовой руки", что над его шутками желания смеяться нет.
- Я серьезно, Леш, - выдыхая и меняя тон, признался я. - Если не хочешь, не делай ничего. Но, если сможешь помочь, то...
- Не дрейфь. Я понял, что нужно сделать.
Еще через пять минут я отправил номер Ксении Алексею.
А уже перед сном, проваливаясь в черный туннель без сновидений, я вдруг подумал о том, что было бы с нами, сделай я с самого начала все по-другому. Даже не три дня назад, когда Кси сообщила мне, что хочет лететь в Париж. И не пять лет назад, когда я предпочел выбрать вместо нее Яну... А тогда - в девятом классе - когда одержимость Ксенией была предельно острой?
Мне хорошо запомнился тот день, когда на третье сентября новый учитель по английскому языку дал написать нам тест, а после объявил о нововведении. В течение четверти необходимо было выполнить большой проект в паре с одним из учащихся в своей группе. И если всем остальным позволено было выбирать партнеров, то я и Ветрова подобной привилегии не получили. Как лучшим в своем потоке - из всех трех классов, нас попросили объединиться.
Но этой истории с проектом "Керимов-Ветрова" развиться не удалось.
Я видел, что Ксения удивилась, как только Андрей Степанович предложил свою идею... И пусть называлось все это красиво - "просьба", отказываться ни я, ни Ветрова не торопились. Я не собирался озвучить свои пожелания раньше, чем это сделает Кси. Если Ветрова с чем-нибудь не согласна, то пусть первая об этом и говорит.
Но она промолчала даже тогда, когда учитель попросил ее (ее - а не меня) взять вещи и пересесть ко мне. Милку, сидящую рядом со мной, Андрей Степанович, отсадил к Антохе.
Ветрова безмолвно положила тетрадки на край стола, села на стул, "записанный" за Милкой на протяжении последних лет четырех, и уставилась на доску так, будто не замечала ничего (и никого!) вокруг. Это тогда задело.
Голову в мою сторону Ксения не повернула. Только нервно поправила прядь, выбившуюся из высокого хвоста.
Сейчас вспоминая всю эту сцену, я путаю какие-то детали. Последний раз, когда я вспоминал о том, как это было, я сидел на премьере первых "Сумерек" вместе с Аннет.
Я наблюдал за поведением блондинистого вампира при первой встрече с Беллой и думал что-то в духе "Вот, бл***. Я понимаю тебя, пацан". Этот безумно затянутый момент знакомства героев Саги - единственное, что показалось мне самым реальным в фильме. Наверное, кто не был в подобной ситуации, тот не поймет.
Ксения сидела от меня на расстоянии максимум десяти сантиметров. Наши локти почти соприкасались. Я принципиально не хотел сдвигаться ни на миллиметр, а Ветрова упрямо вскидывала подбородок и всем своим видом давала понять, что поддаваться и отступать она не будет.