Михайлов проследил за взглядом своего друга, потом оглядел с ног до головы. В какой уже раз?
- Не раскатывай губу, друг, - Митя чуть-чуть поиграл голосом, притворившись страшным собственником и сумасшедшим Оттело одновременно. Леха расхохотался и пригласил идти за собой.
- Что же ты не сказала, что это наряд озабоченной секретарши? - Митя придержал меня на пороге гостиной. Его вопрос был предназначен лишь для меня. Лешка не заметил заминки.
- Ах, так он тебе уже нравится? - усмехнулась краешками губ. А Михайлов ответил мне хитрой улыбкой.
- Вполне. Давай повеселимся сегодня!
И мы, наконец, прошли сквозь эти чертовы двери
***
В суете первых минут встречи, радостных приветствий и обмена рукопожатиями никто не заметил моего состояния. Даже Лешка был слишком сосредоточен, чтобы за мной следить. Он нацепил свою самую обаятельную улыбку, мгновенно углубившись в беседу с друзьями. Так, будто ничего страшного не произошло. Так, будто все, черт побери, было в порядке.
Лицимер. Актер… Предатель?
Он знал?!
Внутри все сжалось от обиды и… страха? Я всмотрелась в Димкины черты, пытаясь догадаться о его мыслях. Нервные пальцы парня быстрее обычного выбивали беззвучный ритм по его бедру, ноздри аристократического носа раздувались сильней, а глаза “стреляли” по залу. Мелочи, которые, кажется, не замечал никто, кроме меня.
Что ж, значит, и он не был готов к этой… встрече.
Это успокаивало, но, в конечном итоге, ничего для меня не меняло. Я все еще была здесь. И повода сбежать прямо сейчас не находилось. Разумного повода, конечно… Зато неразумных и нерациональных - было хоть отбавляй.
Ловушка захлопнулась, я оказалась один на один со своим прошлым или… своим настоящим? Как правильнее будет сказать?
Я не знаю.
Присутствие Димки по левую руку от меня - единственное, что придавало мне сил. Кто бы мог подумать, что я настолько буду зависеть от этого мальчишки?
Пожалуйста, только не уходи. Только не оставляй одну. Не сейчас! Не сегодня!
Митя поймал мой отчаянный взгляд и едва заметно кивнул. Я плавно отвернулась, не позволяя себе насладиться даже секундным покоем.
Расслабляться было нельзя. Игра уже шла полным ходом. Хорошо… хорошо. Мы справимся, мы сможем. Мы сделаем это.
Я молчала, улыбалась, кивала и пока не могла отойти от Димки даже на шаг. Это было, может быть, странным. Но наш поцелуй в прошлые выходные облегчил мне задачу. Я могла притвориться очарованной им. Еще не влюбленной, но уже пойманной на крючок. Кому как не лучшим друзьям знать, как просто это будет сделать.
Все верно.
Дышать спокойно.
Улыбаться мило.
Спину ровней, движения уверенней.
Все жесты и выражения лица отточены до совершенства. Сколько раз я практиковалась в этом на своей работе? Приемы в посольствах, переговоры в Европе и завтраки с акционерами. Я умею это делать. Я, блин, чертовски в этом хороша. И иначе не может быть. В противном случае не было бы ни моей карьеры, ни отличной работы и ни, к слову сказать, Стаса.
А ведь Калугин ценит во мне именно это. Умение улыбаться даже тогда, когда мне безумно страшно. Сохранять лицо, когда на самом деле хочется кричать и злиться. Я могу это сделать.
Я.
Справлюсь.
***
Еще несколько минут назад я думала о том, что эта суббота войдет в список самых плохих дней моей жизни. Похороны деда, отъезд мамы, выкидыш, расставание с Тимом… Тяжелых испытаний за двадцать пять лет моего существования накопилось не так много. И вечеринка в квартире Лешки могла бы с легкостью стать с ними в один ряд. Но…
Наваждение спало. Первый шок прошел. А от всплеска адреналина в крови не осталось следа. Я снова могла двигаться и говорить свободно.
Да, сегодня утром я размышляла о нашей возможной встрече с Тимуром. Я спорила сама с собой, пытаясь предугадать, позвал ли его Лешка к себе. Я хотела и не хотела видеть Керимова одновременно. Боялась и ждала этой минуты, как Судного дня. Ну что ж. Я получила то, к чему так стремилась.
Тим тоже приехал в гости к своему брату.
Удивление?
Отвращение?
Надежда или ужас?
В первый момент, когда я увидела Тима в топле приглашенных, все эмоции смешались в один безумный коктейль, и на несколько минут я потерялась в своих мыслях. Я вдруг снова ощутила себя самой собой. Той самой Ветровой (с презрительно тягучей ‘эээ’ в начале слова), которой была для Тима пять лет назад.