Дерьмо.
Теперь меня точно вырвет.
Я прикрываю рот рукой, откидываю покрывало и бегу в ванную. Как раз вовремя. Я надеюсь, что Брэм меня не слышит. Вроде бы у нас звуконепроницаемые ванные – слава Богу – я бы определенно не хотела, чтоб он услышал подобное.
Когда я чувствую, что в животе ничего не осталось, несколько раз спускаю воду в туалете и, пошатываясь, встаю на ноги. В зеркале я вижу сексуальную размазню. Нет, не сексуальную – просто размазню.
Волосы все еще убраны в высокую прическу, но они спутались и торчат в разные стороны, больше похожие на один гигантский дред. Подводка растеклась, а вокруг рта и по подбородку размазана красная помада. Я похожа на жуткого клоуна.
Я похожа на жуткую мамашу.
— Ты заболела? — спрашивает Ава. — Тебе теперь тоже нужна вава?
— Со мной все будет хорошо, милая. — Говорю я, быстро чищу зубы и пытаюсь смыть косметику огромным количеством очищающего крема. Я провожу несколько минут, пытаясь сделать все правильно, но ничего не работает. Раздеваюсь, принимаю горячий душ, одеваю рваные бойфренды и длинную серую тунику, так удобней. Сегодня все обтягивающее может идти нафиг.
Сейчас 7:15 утра, к счастью я не слишком опоздала с мониторингом Авы. Я прокалываю ей пальчик и с облегчением вздыхаю, когда вижу, что показатель в норме. Затем делаю для нее тост с авокадо и яйцом, подсчитывая углеводы, чтобы не выйти за рамки диеты.
Что касается меня, есть я не могу, я даже кофе выпить не могу, так что просто сижу на диване, жалею себя и выпиваю целую коробку апельсинового сока. И все время задаюсь вопросом, услышу ли я стук в дверь? Зайдет ли Брэм? Я ему все еще нравлюсь – если такое вообще было - после того как прошлой ночью была такой пьяной дурой?
Даже умные девушки бывают глупыми, его слова эхом отдаются в голове. Знаю, он не это имел в виду, но прямо сейчас я определенно чувствую себя дурой.
Наступает время обеда, я чувствую что в состоянии съесть куриный суп с лапшой из пакета, такой ярко желтый, курицы там точно нет. Это, плюс соевый соус, и острый соус, капля вустерского с ржаным тостом и в мгновение ока вы должны почувствовать себя человеком.
Только не я. Я горюю по поводу всего того, что выпила и сделала, а когда Брэм так и не показывается, начинаю доставать групповыми сообщениями Стеф и Кайлу.
Стеф уверяет, что Брэм бывал и в худшем состоянии, чем я вчера, это было частью его ночной жизни. Так что он не станет меня презирать.
Кайла думает, это позор, что я отрубилась до того, как что-то получила и когда я говорю ей, что об этом и речи не могло быть, я была пьяна, она говорит что Брэм больше «мужик» чем она думала.
Но это все ерунда, когда, наконец, я набираюсь сил, то иду к его двери. Стучу и жду.
Ответа нет. Прикладываю ухо к двери и слушаю, но внутри тишина, только слабый гул холодильника.
Глупо принимать это за намек на отказ, но я почему-то именно так и делаю именно. Я тащусь обратно в свою квартиру и решаю чем-то заняться, отвлечься от разных мыслей. Поскольку Аве скучно, а на улице начинается характерный для этого города дождь, я стараюсь, чтобы сборка дивана звучало как захватывающее приключение.
Она клюет на это. Она всегда так делает. Мы открываем коробки и приступаем к работе. Когда я вижу, что в инструкции написано, что это работа для двоих, я снова хочу, чтоб Брэм был дома. Но все же я делаю что могу, даже если инструкция полностью запутала меня, и с электродрелью все было бы намного проще.
В конце концов, я устаю и сдаюсь. Как и Ава. Мы идем ко мне в комнату и обе засыпаем в моей кровати. Она любит, когда я могу поспать с ней днем, я не могу вспомнить когда в последний раз позволяла себе подобную роскошь. Иногда самые легкие и простые вещи в жизни приносят самую большую радость. Хороший, чистый вид радости который заставляет вас почувствовать себя человеком.
Должно быть, я поспала минут пятнадцать, когда сквозь туман слышу стук в дверь. Я встаю, пытаясь не разбудить Аву, и закрываю дверь спальни, направляясь к двери.
Несмотря на то, что я устала, мое сердце подпрыгивает в груди, готовое выстрелить словно пробка от шампанского. У меня что, правда кружится голова от простой необходимости открыть дверь?
Но да. Так и есть. В коридоре стоит Брэм, губы с беспокойством поджаты.
— Как ты? — Спрашивает он, оглядывая меня. — Дерьмово выглядишь.
— Всегда такой очаровашка, — сухо отвечаю я, несмотря на то что сердце бешено бьется в груди, и не могу подавить улыбку.
Он небрежно пожимает плечами.
— Ты сама сказала, тебе нравится, когда я придурок
— Я много чего говорю, — отвечаю я. — Это первое, что тебе надо обо мне знать.
— О, я знаю о тебе уже так много, — говорит он. — Как бы там ни было, прошлым вечером, как и обещал, я просмотрел все твои фотоальбомы. Это странно думать, что в школе мы могли бы встречаться друг другом? Я видел тебя с короткими, фиолетовыми волосами, в футболке Lovage. Девушка моей мечты. — Он смотрит в квартиру через мое плечо. — Так ты собираешься впустить меня или как?
Я отхожу в сторону и жестом приглашаю его войти.
— Заходи. Видишь, мы пытались собрать диван. Сегодня я сплошная катастрофа. Похмелье и отсутствие дрели делают из Николы тупицу.
Он поднимает палец в воздух.
— Минуточку. — А потом поворачивается и направляется обратно к себе. Пока он идет, я наблюдаю за его упругой, крепкой задницей. Он снова надел костюм, и это заставляет меня думать, что сегодня он был занят чем-то важным.
Он возвращается с набором инструментов.
— О, так ты мастер на все руки, — говорю я, пока он открывает ящик, начиная вынимать инструменты и складывая их на пол.
— Вот что я тебе скажу, я больше, чем просто красивое личико, — подмигивая, говорит он и достает дрель. Он несколько раз проверяет ее, я рада, что закрыла дверь в спальню, так Ава может продолжать спать. Хотя не так уж здесь и громко.
Но здесь определенно жарко. Брэм снимает серый пиджак, бросает его на диван, закатывает рукава черной рубашки, снова демонстрируя эти великолепные предплечья, и приступает к работе. Если смотреть на то, как Брэм ублажает себя, было самой горячей вещью, которую я видела, то наблюдать за тем как он решительно берется за дело и мужественно обращается с инструментами, это вторая самая горячая вещь. Я просто стерва, раз нахожу это привлекательным, но черт возьми, я это признаю.
— Итак, — говорит Брэм, пока я стараюсь держать одну часть каркаса, в то время как он присоединяет другую. — Что ты помнишь о прошлой ночи?
Я стону, не желая вновь переживать это.
— Все. По крайней мере, вторую половину ночи.
— Ты говорила, что целовалась с каким-то фанатом Giants. И практически занялась с ним сексом.
Я беспокойно сглатываю и смотрю на него. Его лицо почти такое же нейтральное, как и тон голоса, хоть я и вижу мрачную напряженность в его взгляде, она его и выдает.
— Почти, — напоминаю я.
— Ты уверена, что не сделала этого раньше, или ты просто не помнишь?
— Ой, да ладно, — шикаю я, а затем понижаю голос. — Нет, я этого не сделала. Я не напилась до потери сознания, никаких провалов в памяти. Просто все было слегка нечетким. — Я глубоко вздыхаю. — Эй, слушай, я сожалею, что вернулась домой такой развалиной, и сожалею, что тебе пришлось со мной возиться.
— Я был не против, — говорит он, выключает дрель и смотрит прямо на меня, его руки покоятся на каркасе. — Хотел удостовериться, что ты в порядке.
— Ну, — смутившись, я смотрю в сторону. — Спасибо тебе за это. Но мне жаль, что тебе пришлось видеть меня в таком состоянии. Я сегодня ходила к тебе, хотела поговорить, и когда не нашла тебя дома, предположила, что ты, возможно, решил держать от меня подальше, потому что я была полной катастрофой.
Он медленно качает головой, на его лице появляется благоговейная улыбка.
— Шутишь? Я о том, что ты подумала. Солнышко, во-первых, у меня есть парочка историй, которыми я могу с тобой поделиться. Но я не буду, а то тогда ты, скорей всего, захочешь убраться от меня подальше. А я этого не потерплю, ты и так держишь дистанцию. Во-вторых, Никола…как бы ты не ненавидела то, какой была ночью, как бы сейчас не расплачивалась за это, ты была настоящей. Дикой. Может ты слегка увлеклась и свернула не туда, в смысле что это мог быть мой язык, обернутый вокруг твоего. Но ты была настоящей и честной и я рад, что ты сказала мне все то, что сказала. Теперь я понимаю, почему ты не можешь держать свой рот закрытым. Детка, есть кое-что получше, чем можно его заткнуть.