— Срань господня, — выдыхает Айла. — Это что...
— Кольцо. — Я вытаскиваю кольцо, затем засовываю коробочку обратно в карман. — Айла, ты выйдешь за меня замуж?
Напряжение в комнате, кажется, усиливается.
Взгляд Айлы прикован к бриллианту. Теперь ее очередь раскачиваться. Мать обнимает ее за талию и поддерживает.
— Айла? — Я хмурюсь. По какой-то причине пот скапливается у меня под мышками. Что является безумием. Это какая-то шарада.
На самом деле я не собираюсь на ней жениться. Что ж, я собираюсь жениться на ней, но не так, как собирается мужчина, который любит женщину и хочет провести с ней остаток своей жизни. Я делаю это, чтобы выполнить пункт завещания моего отца и убедиться, что у меня есть наследник, которому я смогу передать свое наследство. Вот и все, о чем идет речь. Итак, почему у меня пересохло в горле? Почему у меня язык прилипает к небу? Почему у меня такое чувство пустоты в груди? А что, если она откажет мне? Нет, она этого не сделает. Ей нужна эта свадьба так же сильно, как и мне. Так почему же она все еще колеблется?
— Айла?
Она не отвечает.
— Посмотри на меня. — Я понижаю голос до шепота.
Она моргает, затем поднимает на меня взгляд.
Я выдерживаю ее взгляд. Я вглядываюсь в ее черты, и ее зрачки расширяются. Краска заливает ее щеки. Она прикусывает нижнюю губу, затем кивает.
— Да. Да, я выйду за тебя.
— Да! — Дориан хлопает первым. Остальные следуют за ним.
Я беру руку Айлы в свою, затем надеваю кольцо на ее безымянный палец. Оно идеально подходит. Естественно.
Я притягиваю ее ближе, и она поддается без сопротивления. Я запечатлеваю поцелуй на ее лбу. Все ее тело напряжено. Мышцы ее спины и плеч так напряжены, что я чувствую, как оно овладевает ею.
— Расслабься, — шепчу я, касаясь ее кожи, — иначе они что-нибудь заподозрят.
— О, хорошо, я дам им повод для подозрений. — Она вздергивает подбородок, встает на цыпочки и прижимается своими губами к моим.
Жар разливается по моей коже. Электрический разряд вырывается из того места, где соединяются наши губы. Адреналин бурлит в моей крови. Мои пальцы на руках и ногах покалывает. Страстное желание взрывается глубоко внутри и пробивает себе путь на поверхность. Я обхватываю ее за талию и притягиваю еще ближе. Ее грудь прижимаются к моей груди, и легкий изгиб ее живота вписывается в выпуклость моего живота.
Она нежна там, где я нет, ее тепло — бальзам для холода, который я носил внутри, даже не подозревая об этом. Ее аромат окутывает мои чувства — соблазнительный, вызывающий воспоминания, аромат, который пробуждает желания, к которым я обращаюсь только тогда, когда в состоянии их контролировать. С ней это было бы страстным, напряженным, неистовым, пылким. С ней это было бы... Это совсем другое дело. Я прижимаюсь к ней, наклоняю голову и беру поцелуй под свой контроль. Она стонет, затем приоткрывает губы, и я провожу по ним языком. Я целую ее, пью из нее, черпаю из нее, чтобы наполнить каждую клеточку своего существа. Я...
Хлопок пробки от бутылки шампанского пронзает мой разум.
Я отрываю свой рот от ее так внезапно, что она покачивается. Я обнимаю ее за талию еще на секунду. Черты ее лица бледны, губы припухли. Она смотрит на меня с тем же выражением удивления и ужаса, которое, я знаю, должно отражаться на моем лице.
Я наклоняюсь, прижимаюсь щекой к ее щеке и шепчу:
— Если бы я знал, что ты так отреагируешь, я бы поцеловал тебя раньше.
Она издает глубокий горловой звук, и когда я отстраняюсь, то замечаю, что ее лицо покраснело. Ее глаза блестят. Хорошо. Она сердита. Это значительно упрощает задачу.
Я поворачиваю ее лицом к Лимингтонскому клубу вязания.
— Это ответ на ваш вопрос?
Та же женщина, которая задавала этот вопрос ранее, хмурится.
— Ты все еще не ответил на него. Ты...
Ее прерывает звук ударов лап по деревянному полу. Краем глаза я замечаю движение, затем поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как Тайни совершает идеальный прыжок по воздуху. Он выхватывает бутылку шампанского у удивленного Дориана, затем переворачивает бутылку так, чтобы ее содержимое вылилось ему в горло.
— Тайни, прекрати это. — Дориан дергает бутылку, но Тайни отказывается ее отпускать.
— Этот пес, можно подумать, уже научился не пить, учитывая, что на следующее утро он всегда страдает от похмелья.
Надин подходит к псу и хватает его за мордочку. Ей и Дориану требуются совместные усилия, чтобы отобрать бутылку у дворняжки. И даже тогда, я подозреваю, это потому, что он уже выпил содержимое бутылки. Он радостно виляет хвостом, и, клянусь, немецкий дог смеется, когда, пошатываясь, возвращается на свою подстилку.
— И это была самая дорогая бутылка шампанского в винном магазине, — сокрушается Дориан.
— Нет проблем, я пришла подготовленной. — говорит новый голос.
Я оглядываюсь через плечо и вижу свою мать, стоящую в дверях. Позади нее стоит дворецкий в ливрее с подносом, уставленным бокалами с шампанским.
— Собака, у которой проблемы с алкоголем? — Я ухмыляюсь.
— Твоя мать приехала на собственном фургоне общественного питания? — Она усмехается.
— И ты назвала его Тайни?
— Он был совсем крошечным, когда появился на свет. Мы не думали, что он вырастет таким большим.
— Он немецкий пес, — замечаю я, выруливая на шоссе. Честно говоря, это были самые занимательные несколько часов в моей жизни. Даже если та же самая женщина, которая спросила меня, люблю ли я Айлу, намекнула, что она недовольна тем, что я не ответил на вопрос напрямую.
К счастью, люди были слишком отвлечены приходом моей матери и последующими блюдами и напитками, которые им подали, чтобы настаивать на дальнейшем. А Надин, казалось, была слишком ошеломлена происходящим, чтобы заметить обратное. Дориан, брат Айлы, однако, пожал мне руку, затем наклонился поближе и предупредил, что он был ее защитником в детстве, и если я сделаю что-нибудь, что расстроит Айлу, он натравит на меня немецкого дога. Когда я спросил его, от кого или от чего он должен был защищать ее, он посмотрел на меня с забавным выражением на лице и предложил мне спросить об этом Айлу. Затем он взглянул на Тайни, потом снова на меня и заверил, что Тайни может быть ужасен, когда это необходимо.
Глядя на Тайни, который тихо похрапывал в углу, я не был уверен, что он способен обидеть муху — разве что ненароком раздавив ее, — я не был уверен, но решил никогда не проверять эту теорию.
Что мне до сих пор трудно понять, так это шампанское.
— Тайни действительно любит выпивку?
Айла приподнимает плечо.
— Только шампанское. Ничто другое его не соблазняет. Но каждый раз, когда мы открываем бутылку с пузырьками, он добирается до нее первым. И, похоже, это не причиняет ему никакого вреда. Иногда он просыпается с похмелья, но, как и большинство из нас, это, похоже, не мешает ему пить шампанское.
— А как выглядит похмелье у собаки? — Я размышляю.
— Так же ужасно, как и у нас, людей. В последний раз, когда Тайни вылил себе в глотку бутылочку с пузырьками, на следующее утро его так затошнило, что моя мама бросила его в ванну и окатила из шланга. Тайни был недоволен, но не осмеливался вылезти из ванны. Моя мама может быть свирепой, когда злится.