Я искоса смотрю на нее.
— Ты шутишь, да?
— Нет. — Она встречается со мной взглядом, и мы оба смеемся.
Образ Надин, которая ниже Айлы ростом, стоящей лицом к лицу с Тайни, немецким догом, выглядящим по-настоящему запуганным, когда его поливают из шланга, просто уморителен. Наши взгляды встречаются, и смех затихает.
Просто так, в моем животе разгорается знакомый жар. Мой пах твердеет. Я прочищаю горло и смотрю вперед, сосредоточившись на дороге.
Несколько минут мы едем молча, потом она говорит:
— Спасибо, — и прочищает горло. — Но тебе и не нужно было этого делать.
— Не нужно было делать чего?
— Кольцо. В этом не было необходимости.
— Напротив, это важно, чтобы пресса знала, что мы искренни.
Она теребит свое кольцо, затем смотрит на меня.
— Это действительно прекрасно. Откуда ты узнал, что сапфиры — мои любимые?
— Я этого не делал, но они глубокие и загадочные, в их сердцевине заключена страсть. Это напомнило мне о твоих глазах. — Откуда, черт возьми, это взялось? Теперь я начинаю поэтизировать ее глаза — когда вокруг даже нет никого, кто мог бы меня услышать? Возьми себя в руки, чувак.
Она сглатывает. Ее великолепные глаза становятся глубже, пока не кажутся почти цвета индиго. Краска заливает ее щеки. Она открывает рот, чтобы заговорить, когда звонит ее телефон, как и мой. Она бросает взгляд на свой экран, затем расправляет плечи.
— Кстати говоря, я надеюсь, ты готов к тому, что грядет.
10
— Я не готова к этому. — Я наношу помаду, затем смотрю на свое отражение в зеркале в спальне. По крайней мере, мне не нужно беспокоиться о своих волосах. Это, пожалуй, единственное, чему я рада, учитывая все обстоятельства. О, и еще, Джимми Чу у меня на ногах.
Он настоял на покупке для меня совершенно нового гардероба, от чего я, конечно же, отказалась. Тем не менее, когда он доставил мне так много пар моих любимых туфель — и моего размера, — я не смогла от них отказаться. Я полна решимости сохранить свою независимость в этом деле, но даже я не могу сказать «нет» обуви от кутюр.
Я выбрала простое синее платье, которое сужается на талии и ниспадает А-силуэтом ниже колен. Цвет сапфира на моем безымянном пальце соответствует цвету моего платья. Я купила это платье несколько месяцев назад, и у меня еще не было возможности его надеть. Я думала, что это идеально подходит для такого случая, но теперь я не слишком уверена.
Ранее сегодня мне удалось улизнуть достаточно надолго, чтобы сходить на примерку к Карме Уэст Соврано. Она — самое популярное имя в области дизайна свадебной одежды, и она согласилась придумать платье для меня и для моих подружек невесты, которые встретятся с ней отдельно. Я знаю Карму с тех пор, как она была подростком, и мы все видели в ней младшую сестру Саммер. Трудно поверить, как сильно все изменилось.
Тем не менее, я искренне ценю ее готовность взять меня под свое крыло, учитывая, как все происходит в последнюю минуту. Когда я указала ей на это, она отмахнулась. Очевидно, она была бы еще больше шокирована, если бы я сказала ей, что у меня есть пара месяцев, чтобы она разработала дизайн моего платья. Она сказала, что настолько привыкла работать в безумные сроки, что не знала бы, чем себя занять, если бы у нее было больше времени. Только когда я стояла в ее ателье и член ее команды снимал с меня мерки, до меня начала доходить реальность моей ситуации.
Я выхожу замуж за мужчину, которого едва знаю. Он может настаивать на том, что это фальшивая свадьба, но мне это кажется слишком реальным. Что, учитывая, что у этих отношений есть срок годности, не сулит мне ничего хорошего. Вот почему мне нужно защитить себя от каких-либо чувств к нему.
— Ты — воплощение сдержанной элегантности, — бормочет моя подруга Саммер Стерлинг, развалившись на моей кровати.
— Ты имеешь в виду, что я выгляжу скучно.
— Это не то, что я имела в виду. — Она смеется.
— Ты подразумевала это. — Я хмурюсь, глядя на свое отражение. — Когда я покупала его, я подумала, что оно идеально подойдет для того, чтобы ходить на встречи с клиентами. Но я не уверена, что этого будет достаточно, чтобы надеть его, когда мы объявим обо всем в социальных сетях. — У меня перехватывает дыхание. — О боже, я только что сказала «объявим обо всем в социальных сетях»? — Я качаю головой. — Я не могу этого сделать. Я не могу. — Мое сердце трепещет в груди, как стрекоза, запертая в банке. У меня болит горло, и я сжимаю руки, чтобы они перестали дрожать.
— Ты можешь. — Саммер поднимается на ноги и подходит ко мне. Она одета, как всегда, в струящуюся юбку и крестьянскую блузку. Ее наряд в стиле бохо-шик намекает на выпуклость, которой она щеголяет в районе талии. — Если я могу забеременеть — чего я никогда не думала, что сделаю так скоро, — ты сможешь предстать перед аудиторией социальных сетей.
— Я... я не могу. — Мои ладони становятся влажными. Я начинаю тереть их о свое платье, потом останавливаюсь. — Я не могу этого сделать.
— Чушь собачья, конечно, ты можешь. — Со стороны дверного проема раздается новый голос.
Я поворачиваюсь и вижу Зару Чопру, упирающую руку в бедро. Как обычно, она одета в брючный костюм и туфли-лодочки на высоком каблуке. Ее волосы высушены феном, каждая прядь на месте. Ее макияж безупречен. Она выглядит на миллион долларов или как крутой юрист, способный управлять компанией из списка Fortune 500. Или страной, которую она собирается завоевать очень скоро.
— Привет, Зет, ты пришла.
— Конечно, я пришла, — усмехается Зара. — Не каждый день я получаю сообщение от одной из моих лучших подруг, в котором говорится, что она собирается выйти замуж за самого завидного холостяка в Лондоне.
— Я думала, самый завидный холостяк — это Хантер Уиттингтон?
Зара, кажется, застигнута врасплох, затем перекидывает волосы через плечо.
— Этот заносчивый придурок? Маловероятно. Я предпочитаю, чтобы мои люди были более приземленные, как соль в земле.
— Я думала, ты хочешь слизать соль с его кожи, — бормочу я, затем кашляю.
Зара моргает, затем издает смешок.
— О, молодец, подружка. Кто бы говорил. Ты видела фотографию, на которой вы с Лиамом вчера выходите из его машины?
— Подожди, есть наша фотография?
— Конечно, есть ваша фотография вдвоем. Это все, о чем кто-либо может говорить в социальных сетях. — Она достает свой телефон из сумки Birkin и проводит пальцами по экрану. Затем подходит и протягивает его мне.
Я изучаю размытое видео, снятое издалека. Это все еще безошибочно видно, как я вылезаю из его «Ягуара». Лиам протягивает мне руку, я колеблюсь, потом беру ее. Он поднимает меня на ноги, и на секунду я оказываюсь лицом к лицу с ним. Я вздергиваю подбородок. Даже с таким дерьмовым разрешением выражение моего лица неоспоримо. Страстное желание, похоть и что-то еще... Уязвимость, которую я так стараюсь скрыть от мира. И она прямо там, на всеобщем обозрение. Лиам опускает голову, когда экран дрожит. Мы слышим, как кто-то кричит — вероятно, охрана Лиама, — затем экран темнеет.