После полуночи я прихожу домой в пустую квартиру. Ава две следующие ночи проводит с моей матерью в Ливерморе, так было проще. Часть меня удивлена, что Брэм не ждет меня у меня в квартире, как делает это обычно, но может он хочет для разнообразия побыть у себя.
Думая об этом, я наливаю себе стакан Пино Гри, наслаждаясь первым холодным глотком. Ничто не может быть слаще. Затем, немного придя в себя, понимаю, пришло время переодеться, и иду в спальню. Отбрасываю в сторону узкие джинсы и сшитый мной топ и натягиваю красную маечку и коротенькие шорты. Если я собираюсь туда только для секса, к чему мне одежда?
Я иду на кухню и пока допиваю вино, я слышу странные звуки из квартиры Брэму.
Крик.
Затем плач.
Два голоса, один Брэма, но второй, это голос другой женщины.
Кровь леденеет в венах, сердце замедляет ход.
Какого хрена происходит?
Я направляюсь в коридор и теперь могу слышать лучше.
Женщина кричит.
— Не надо бросать мне это в лицо. Ты должен был быть там!
Брэм кричит в ответ.
— Я, бл*дь, пытался быть там!
— Что ж, тогда это было чертовски поздно. — Пауза, такие звуки, будто она плачет — Боже, Мэтью не должен это слышать.
Кто такой нахрен Мэтью?
Я стараюсь проглотить кирпич в горле. В коридоре все кажется таким безопасным. Если я постучу в дверь, все изменится. Я просто это знаю. Эта женщина, этот голос…это что-то значит, и значит многое.
Часть меня просто хочет уйти. Мне так и следует сделать. Вернуться к себе и вставить в уши затычки, заглушить голоса так, как я делала это когда впервые переехала сюда.
Но я этого не делаю. Вместо этого я стучу в дверь.
— Черт, — рычит Брэм.
Я задерживаю дыхание.
Дверь открывается.
При виде меня у Брэма вытягивается лицо. Я все могу прочитать по его глазам. Я могу прочитать, что все изменилось.
— Что происходит? — спрашиваю я, едва могу говорить.
На заднем плане появляется женщина с длинными темными вьющимися волосами. Она высокая, фигуристая, может даже немного больше, чем я. И красивая, с безупречной, гладкой кожей. Ее темные глаза слегка покраснели.
Тейлор.
Я знаю, это она.
И она что-то знает обо мне. Вероятно то, что я в белье, не помогает.
— Никола, — говорит Брэм. — Сейчас не лучшее время.
Я киваю на женщину.
— Кто она? — Я очень сильно стараюсь не звучать как ревнивая сука, но мне это не удается.
Лицо Брэма вытягивается еще больше.
— Она женщина, о которой я рассказывал. Тейлор.
Я скрещиваю руки, пытаясь казаться сильнее, чем есть на самом деле, пытаясь делать вид, что это имя не причиняет мне боль.
— Та, которая сбежала?
Женщина хмурится, а затем делает шаг вперед.
— Привет, — говорит она, оглядывая меня сверху донизу. — Ты его подружка?
Я смотрю на Брэма. Я твоя подружка?
Я?
— Я живу рядом, — говорю я в качестве объяснения. — Я услышала вопли, и подумала, что стоит зайти.
— Сожалею об этом, — говорит Брэм. — Я поговорю с тобой позже.
Я мгновение смотрю на него и чувствую, как между нами проходит мир. Может быть, время ускоряется или может, замедляется, но я чувствую, как цепляюсь за идею того, что мы были вместе.
Я люблю тебя, думаю я. Что ты делаешь? Что это? Пожалуйста, пусть всему этому будет рациональное объяснение. Заставь меня в это поверить.
— Мам, — раздается голос маленького мальчика, и прежде чем я что-то понимаю, между Тейлор и Брэмом появляется маленький мальчик шести семи лет в шортах и футболке.
— Все хорошо, Мэтью, — положив руку ему на голову, говорит она. Ребенок смотрит на меня уставшими глазами и громко, широко зевает.
В этом малыше есть что-то чертовски знакомое. Я едва держусь за реальность. Хоть его кожа и темнее, глаза, брови, форма подбородка, даже в таком юном возрасте, все настолько знакомое. У него даже такие же носки, как у Брэма. Желтые с коричневым. Лохнесское чудовище.
Я смотрю на Брэма, и медленно осознание, словно первые камни надвигающегося оползня, накрывает меня.
— Это Мэтью, — говорит мне Тейлор, — Сын Брэма.
А теперь на меня падает и остальное.
Я падаю вниз, все ниже и ниже, погребенная под этой действительностью.
Но внешне я оцепенела.
Я делаю резкий вдох и не могу выдохнуть. Воздух замирает в легких, сжигая жидкий азот.
— Я собирался рассказать тебе, — говорит Брэм, потирая ладонью лицо, голос напряжен. — Но не знал когда. Все так чертовски сложно.
— Брэм, — предупреждает Тейлор. — Не перед ним.