Теперь, после того как нами последовательно пройдены все три принципа, конституирующие закон определенности, мы имеем, если угодно, право формулировать положение «А есть А». Будучи взято не как выражение «закона тождества» в его отдельности от других двух законов, а как общее окончательное выражениезятсош! определенности, оно не содержит ни тавтологии, ни противоречия, ибо подлежащее и сказуемое этого суждения в абсолютном смысле не тождественны между собой: они выражают, правда, одно и то же содержание, но на различных ступенях его логического развития; и потому символически это суждение следовало бы выразить, точнее, в формуле <-а есть А». Силлогистически ход этого развития можно было бы представить приблизительно следующим образом:
В χ есть а, или а есть (закон тождества).
а обособляется от ηοη–α (закон противоречия).
Обособленность от поп–α (ηοη–ηοη–α) естьА (закон исключенного третьего).
Отсюда -. а естьА
В составе мыслимого (л:) определенность А конституируется тем, что единством через противопоставление себя поп–а, однозначно определяет свое место. В этом суждении сразу выражено содержание трех неразрывно связанных между собой законов мыслимости, сообща образующих закон определенности.[107]
В этом анализе для наших целей существенно одно обстоятельство·, закон определенности, в силу которого все мыслимое приобретает характер отдельной, тождественной себе определенности, опирается на закон отрицания и осуществляется через функцию отрицанияВ как замкнутая в себе определенность, возможна только через свое отношение к ηοη–В смысл того, что мы называем определенностью, состоит в дифференцированное А, в самоутверждении через отношение различия: А есть то, что противоположно ηοη–В А создается только через отграничение от поп -А и состоит именно в этой отграниченности[108]. Это не значит, конечно, что поп — А логически предшествует А· напротив, ηοη–А в такой же мере предполагает В как последнее — его самого. Это может означать, следовательно, лишь одно: определенность^, конституируемая в силу отношения к ηοη–В мыслима лишь на почве комплекса, объемлющего А и ηοη–В в силу своей собственной природы определенность указует на то начало, из которого она происходит, в отнесенности к которому и состоит ее смысл. Определенность А мыслима только как несамостоятельный, до конца не обособимый член комплекса (А + ηοη–А), в отношении которого закон определенности не может иметь силы именно потому, что этот комплекс есть условие самого закона определенности. То, из чего истекает отдельная определенность и в отношении к чему она только и имеет бытие, не есть, следовательно, ниВ ни поп–А, а есть единство того и другого, или, точнее говоря, единое начало для того и другого. Будучи условием категорий тождества и различия, выражаемых в логических законах мышления, оно, тем самым, само не подчинено этим категориям и возвышается над ними. Это начало есть, таким образом, именно то «исконное единство», которое было установлено нами через исследование логической связи и которое находит себе подтверждение в исследовании природы закона определенности. То, что мы в предыдущей главе выразили в формуле АВ, как символе для единого источника отдельных определенностейА и В и связи между ними, и есть, тем самым, единство А и ηοη–А Таким образом, сфера раздельных определенностей, подчиненная закону определенности, возможна лишь на почве иной сферы, которая уже не подчинена этому закону и природа которой может быть отрицательно охарактеризована, как область единства или совпадения противоположного (coincidentia oppositorum).[109]
3. Этот отрицательный итог подводит нас снова к тому, что было нами установлено в предыдущей главе. Мы видим, что отношение отдельной определенности к тому «исконному единству», из которого она истекает и на котором она основана, не может вообще быть выражено в категориях тождества и различия. Нельзя сказать, что комплекс (А + ηοη–А) уже содержит в себе отдельную определенность А, ибо последняя только развивается из него в силу закона определенности, возникает только с момента своей противопоставленности ηοη–А и, следовательно, еще не существует в единстве, объемлющем в себеА и поп–А; но нельзя также сказать, что этот комплекс не содержит в себеА, т. е. есть нечто иное, чем А, ибо сколь мало его можно отождествить с самой определенностью А, столь же мало его можно отождествить и с ηοη–А; не будучиА, он не есть и поп–А, так как он есть именно единство того и другого.
107
Само собой разумеется, что приведенное силлогистическое изображение надо понимать cum grano salis·. так как определенность впервые возникает через подчинение всем трем законам, то логический ход рождения определенности В строго говоря, не может быть выражен силлогистически за отсутствием терминов для него. Это не мешает, однако, тому, что в его итоге (а есть А), или в законе определенности, заключены все три закона, — что дискурсивно изОбразимо не иначе, как в форме последовательного перехода через три указанные стадии.
108
В этом мы усматриваем ценный смысл «суждения изначала» (Urteil des Ursprungs), как оно формулировано КоГеном (Logik der reinen Erkenntniss, 1902, с 65 и сл.); другой смысл этого учения — именно, что чистая мысль через «суждение изначала» само «творит» свой предмет — нас здесь не касается. — Нет, конечно, надобности разъяснять, что наше понимание «закона определенности» воспроизводит одну из основных мыслей логики Гегеля. Однако, как в нашей критике обычного понимания логических законов, так и в положительном разъяснении их значения мы далеко уклоняемся от учения Гегеля, и это отличие определено более общим философским несовпадением нашего логического мировоззрения с духом учения Гегеля.
109
Необходимо твердо помнить, что определение этой высшей сферы как единства или совпадения противоположного имеет только отрицательное значение, как определение отличия этой сферы от производной области «раздельности противоположного», и следовательно — именно потому, что эта высшая сфера не подчинена категориям тождества и различия — характеризует ее неадекватно. В особенности термин «совпадение противоположного» может подать повод к недоразумению, будто сами противоположности как таковые (А и поп–А) совпадают одна с другой, что очевидно нелепо. Дело не в том, что противоположности совпадают, а в том, что их вовсе нет в сфере исконного единства; иначе говоря, закон противоречия не нарушается здесь, а просто неприменим сюда. Термин coincidentia oppositorum мы употребляем лишь, чтобы подчеркнуть связь нашей мысли с идеями гениального творца этого понятия, Николая Кузанского. У Кузанского наряду с этим термином мы находим также более удачные термины unitas или complicatio contrariorum (Doct. ignor. — 1,22, Opera, Parisiis, 1514, v. I, fo. 9—10) и в особенности «поп aliud», как предшествующее idem и aliud (в диалоге «De поп aliud», опубликованном Uebinger'om в приложении к его книге Die Gottesiehre des Nicol. Cusanus. 1888). — История учения о «единстве противоположного» еще не написана. Она идет от Гераклита через позднейшие диалоги Платона («Парменид», «Софист») и через ряд восточных умозрений (брахманизм, герметизм, Филон) вливается в эллинистическую философию, развивается в новоплатонизме и новоплатонически окрашенном христианском богословии (Дионисий Ареопагит!), переходит отсюда в средневековую мистику (арабские мыслители, Скот Эриугена, Мейстер Экхарт) и развивается в грандиозную философскую систему Николаем Кузанским. Позднейшие мыслители (платоники эпохи возрождения, Бруно, Фихте, Шеллинг, Гегель, Банзен — кончая современным Бергсоном), в сущности, не прибавили ничего существенно нового в этом учении к системе Кузанского, а часто лишь ухудшали его (что применимо в особенности как к натурализму Бруно, так и к панлогизму Гегеля). О coincideniia oppositorum ср. теперь прекрасные соображения Б. Вышеславцева (Этика Фихте, 1914, с. 168 и сл.).