Но теперь мы должны обратить внимание и на иную сторону этого отношения, в силу которой оно отличается от того соотношения, которое мы в других случаях называем синтетической связью в противоположность тождеству. Что отношение^ +В), как целого, к его частям А и В, не будучи отношением тождества, вместе с тем отличается каким‑то особым своеобразием от обычного отношения синтетической связи, т. е. от отношения междуА и В где из А вытекаетВ — это ясно само собой. И лишь это различие дает оправдание ходу нашего размышления; ведь в противном случае мы были бы приведены к порочному кругу: поставив себе задачей объяснить загадку логического следования одного из другого, т. е. синтетической связи между разными содержаниями, мы, через сведение этого отношения к отношению между «исконным единством» и отдельными определенностями, и через дальнейшее сведение последнего к отношению между целым и его частями, снова вернулись бы к своей исходной точке—к отношению синтетической связи. На самом деле это, конечно, не так. Целое (А + В), не будучи само определенностью^ вместе с тем стоит к нему в каком‑то ином отношении, чемВ которое целиком находится внеА; и из этого целого (А+В) его частьА вытекает иначе, чем из А вытекаетА? (в случае синтетической связи между ними). Уясним себе самоочевидное своеобразие этого отношения: целое (А + В), если рассматривать его с точки зрения его отношения кА, есть, очевидно, (А + ηοη–А); а это значит: не будучиА, т. е. будучи в этом смысле поп–А, оно вместе с тем не тождественно простому поп–А, поскольку поп–А есть сфера, которая стоит только вне А Оно именно объемлегобе сферы: и сферуА, и сферу попА. И потому, не будучи само определенностьюА, оно ведет к последней не вне себя (как это имеет место в отношении подлинной синтетической связи), а внутри себя. Это отношение мы называем отношением вмещения·, оно отличается от чистого тождества тем, что оно есть отношение между разными содержаниями, а от синтетической связи междуА и ηοη–А тем, что оно означает именно внутреннюю близость содержаний, т. е. что содержание целого ведет к содержанию части не вне, а внутри самого себя.
Это отношение может быть уяснено также через аналогию с отношением сходства, ибо в лице сходства мы имеем также связь, которая стоит по ту сторону противоположности между чистым тождеством и чистым различием. Правда, обыкновенно принято рассматривать логически сходство как со — четание частичного тождества с частичным различием, т. е. вообще не признавать его самостоятельной логической категорией. Если мы имеем два «сходных» комплексаАВ и АС, то, по–видимому, нет ничего легче, как усмотреть в них частичное тождество в лицеА 1 и частичное различие в лице В vs. С. Однако предыдущее исследование само собой свидетельствует о ложности этого объяснения: если целое есть нечто своеобразное, несводимое к содержаниям своих частей, то и отношение между двумя целыми, имеющими тождественные части, есть своеобразное отношение, которому только сопутствует отношение его частей, но которое само не тождественно им. Поэтому сходство между комплексамиАВ и АС, как целыми, есть самостоятельное и неразложимое отношение, с которым только непосредственно связаны отношения тождества и различия их частей.[117] Целые (АВ) и (АС), будучи сами неразложимы, как целые, остаются между собой в неразложимом и первичном отношении сходства, тогда как части их А, В, С в то же время находятся в отношениях тождества и различия. — Самостоятельность отношения сходства между целыми АВ и АС легко может быть показана и с другой точки зрения, именно из того, что это отношение ссгъусловие частичного тождества. В составе комплексов АВ и АС мы имеем тождественную часть А, которая есть, таким образом, тождественное в различном. Но как могло бы тождественное находиться в различном, если бы мы имели только одни отношения тождества и различия в том смысле, в котором они исключают друг друга? Если мы разделим комплексы АВ и АС на их части, то мы имеем, с одной стороны, тождественную часть А, которая вообще не в чем ином не находится, а есть только в себе самой, и, с другой стороны, различные частиА и С, между которыми нет никакого тождества. Следовательно, отношение тождественности в различном предполагает целостное отношение между комплексамиАА? иАС как таковыми, т. е. особое единое отношение, которое вмещало бы в себе частичное тождество с частичным различием. Таким образом, тождество части в такой же мере предполагает сходство целых, в какой последнее предполагает первое: ни одно из этих отношений не «сводимо» к другому в смысле простой тождественности между ними, а оба соотносительны и взаимно предполагают друг друга.[118]
117
Самостоятельность, т. е. несводимость отношения сходства между комплексами в психологической связи, доказывают Эренфельс (цит. статья, с. 278—279), Геффдинг. (Uber Wiedererkennen, Association und psychische Acdvitat Vierteljahrschrift fur wiss. Phil., XIV (1890), c. 167—170), Корнелиус (Uber Gestaltqualitaten, Zeitschr. f. Psych, und Phys. dcr Sinnesorgane, B. 22, c. 112 и ел). — Вопрос о самостоятельном, первичном значении сходства в отношении простейших неразложимых чувственных содержаний (например, ряда музыкальных звуков), как оно не только психологически констатируется, но и логически доказывается Штумпфом (Tonpsychologie, с. 116— 117, ср.: Джемс. Principles of Psychology, II, с. 532—533), нас здесь не касается.
118
Из этого ясно, что наше признание самостоятельности категории сходства не имеет ничего общего с номиналистическим «сведением» самого тождества к сходству. Критику последнего см.: Гуссерль. Logiche Untersuchungen, II (1–е изд.), с. 106 и сл.