Однако Юфемия никак не могла сладить с собой, слова матушки казались ей излишне самонадеянны.
— Неужели ты думаешь, что такая бестолковая леди, как Милора, могла и в самом деле очаровать правителя Ю? — хмыкнула леди Эрэль и подошла ближе. Она притянула к себе принцессу и мягко погладила её по спине. — Ох, Юфи, ты всё ещё наивное дитя!
Юфемия прижалась к матушке, стараясь не сильно дрожать. Волнение и страх уже невозможно было прятать и сдерживать. Она поражалась тому, как леди Эрэль удавалось оставаться хладнокровной в такое время и ещё рассуждать логически.
— По слухам старая травница посоветовала Милоре натираться соком кровавых ягод. Говорят, их тонкий аромат не способен уловить обычный человек, а оборотень ощутит лишь необъяснимое притяжение и желание. Кровавые ягоды истребили на Ю задолго до Последней Войны Драконов, потому, не думаю, что об этих свойствах помнят даже старожилы. Во всяком случае, хитрость леди так и не была разгадана.
— Но кровавые ягоды можно найти только у вампиров, а это очень опасно! — всхлипнула Юфемия, совсем по-детски цепляясь за материнское платье.
— Опаснее, чем расправа бэрлокских собак? — В голосе леди Эрэль проскользнули раздражённые нотки. — Боюсь, выбирая из двух зол, сделка с вампирами всё же предпочтительней.
Как бы ни казались Юфемии чудовищны слова матери, она с печалью осознавала, что та права. В отличие от бэрлокцев, высшим кланам вампиров было не чуждо понятие чести. Тот же динон Ариат, хоть и внушал неподдельный ужас всем своим видом (мертвенно-бледной кожей и дикими кроваво-алыми глазами), вёл себя значительно скромнее и достойнее, чем бесцеремонный король Чесмик.
— Не волнуйся, Юфи, — прижав её к себе покрепче, с нежностью в голосе попросила леди Эрэль. — Пока мне есть, что им предложить, моей жизни ничего не угрожает! Но знай, моему сердцу будет куда спокойнее, если ты окажешься под защитой юного эр-хота, потому не смотри на уловки свысока. Ни одной твоей конкурентке не грозит смертельная опасность в случае поражения, так что забудь о благородстве и честной борьбе. Не подведи меня!
— Я буду стараться! — уже не сдерживая слёзы, пообещала Юфемия.
Щемящее чувство грядущей разлуки пронзило её, и она оказалась не способна с ним совладать. Тёплые объятья матери не утешали, а напротив, заставляли ощущать всё острее и болезненнее. Однако леди Эрэль никогда не отличалась особой сентиментальностью и довольно скоро отстранилась.
— А это тебе на удачу, моя дорогая Юфи, — прошептала она на прощанье, и на шею легла холодная цепочка.
Опустив взгляд, Юфемия увидела медальон искусной работы в виде маленькой незабудки. Лепестки были выполнены из тончайшего металла, который на свету переливался всеми оттенками голубого, начиная от почти прозрачного аквамарина и заканчивая тёмной бирюзой.
— Храни его, как память обо мне, — попросила матушка, после чего спешно направилась к окну.
Последнее, что увидела Юфемия, был силуэт матери, исчезающий за портьерами. Когда принцесса подбежала к окну, леди Эрэль уже пропала из виду. Юфемия тяжело вздохнула, сожалея, что у матери слишком много секретов. Та же непостижимая магия, которую, увы, ей не довелось унаследовать.
«Возможно, я и в самом деле напрасно о ней волнуюсь», — подумала Юфемия, скользя взглядом по опустевшему дворцовому саду и сжимая в ладони материнский подарок. Так и не увидев следов матери, она устремила свой взор к потемневшим к зиме водам Клыкастого пролива. До заката оставалось всего несколько часов.
***
Король Чесмик явно поскупился с отправкой принцессы. В порту Юфемию ждал скромный бриг. Колючий северный ветер раздувал чёрные паруса и выведенные на них кровавой краской скрещенные молоты — фамильный герб бэрлокской королевской семьи. Кроме усиленного отряда стражников и старой служанки, принцессу никто не провожал. Напрасно Юфемия ждала появления матушки или какого-то посланника от неё. Стража довольно бесцеремонно поторапливала процессию, словно мечтала избавиться от принцессы, и так же спешно растворилась, едва был поднят трап. Юфемия не успела даже проводить взглядом виднеющийся на горизонте дворец, как к ней подошёл невзрачный молчаливый худощавый матрос. Он повёл её вместе со служанкой вглубь небольшого брига. В крохотной каюте с трудом помещалась узкая койка, да прибитый к стене рундук с плоской крышкой, которая могла служить одновременно и полкой, и столом. Тусклый фонарь одиноко качался под низким потолком и едва освещал скудное убранство. Служанке был предложен заплесневелый спальный мешок, после чего матрос удалился, оставив важных пассажирок наедине. Юфемия присела на койку и тут же провалилась едва ли не до пола. Охнув от неожиданности, она несколько секунд тщетно пыталась подняться. Рядом засуетилась верная служанка.