ДРИ обычно вызвано какой-либо эмоциональной травмой. Жестокое обращение или знаменательное событие, которое мозг пытается скрыть, изначально создавая первую субличность, своего рода защита от знаний, которые мозг не хочет иметь. Редкие исключения ДРИ — повреждения мозга, физические нарушения, которые вызывают замыкание в черепной коробке, в результате чего возникают идиосинкразии (прим. пер.: Идиосинкразия — индивидуальная особенность организма, заключающаяся в болезненной реакции на некоторые раздражения (зрительные, вкусовые, обонятельные)).
У меня не было физических повреждений, ни сильных ударов по голове, ни ужасных несчастных случаев, которые могли бы привести к появлению нескольких Брэнтов. У меня также, за исключением двенадцатого октября, не было никаких травмирующих событий. И двенадцатого октября произошло после… стало результатом… развития у меня ДРИ.
Очевидный ответ заключается в том, что у меня, должно быть, был травматический опыт, и я психологически скрывал его. Я спрашивал родителей и поверил им, когда они заявили, что не знают о каких-либо событиях, вызвавших травму. Мое любопытство не стоит того, чтобы связываться с Джиллиан, мой гнев перерос в обиду, которая не скоро угаснет.
Доктор Терра пытался окольными путями выяснить эту возможность. Он забывает, с кем имеет дело. Я достаточно умный человек, чтобы с головой окунуться в проблему. Мне не нужны деликатные прогулки по закоулкам моего мозга. Мне нужно расколоть свою психику и докопаться до корня проблемы.
Я чувствую этот эпизод. Это раздражает какую-то часть меня, словно поручение, ради которого ты зашел в комнату, а потом забыл. Этот эпизод запрятан внутри, вне досягаемости, в уголке моего сознания, время от времени постукивая по моему мозговому веществу, когда хочет свести меня с ума, черт возьми. Мне нужно отыскать его. Нужно открыть свое прошлое и найти ключ.
Сейчас, тридцать второй вечер подряд, я пытаюсь. Стул подо мной скрипит, я сижу на задней веранде, упираясь ногами в перила, небо темнеет от приближающейся грозы. Я чувствую, как сгущается воздух, как грохочет гром, в небе вспыхивают молнии. Подумываю зайти внутрь, чтобы избежать дождя, но навес над головой не даст мне промокнуть. Как только небеса разверзлись, дождь отстукивает ритм стаккато по крыше надо мной, я закрываю глаза и пытаюсь вспомнить прошлое. Пытаюсь вспомнить лето двадцать семь лет назад.
И затем, слушая знакомый звук дождя о крышу, до меня доходит.
ГЛАВА 70
Шейла Андерсон была красоткой. Наполовину кубинка, у нее была коричневая кожа, темные волосы и глаза, которые блестели, когда она смеялась. Я никогда не разговаривал с ней. Сидел позади нее на три места и смотрел. Я был нервным, неуклюжим. Она была неприкасаемой.
Когда она вышла из школы, я последовал за ней. Как всегда. У меня было оправдание. Она жила через дорогу, и нам было по пути. Поэтому я шел следом, смотрел, как развеваются ее волосы, и бесконтрольно пялился. Она всегда была с друзьями, хихикала, шептала, напевала, а я слушал. До того дня, когда она заплакала, и мой мир раскололся на две части.
В среду. Шел дождь. Сильный ливень, из-за которого можно промокнуть с ног до головы за пару секунд. Я видел, как она стояла перед школой, выглядела неуверенной, обдумывая первый шаг в поток. Я встал рядом с ней, слабо улыбнулся ее дружелюбной улыбке. Мы стояли вместе и ждали до того момента, когда она пригнула голову и побежала, визжа, прикрывая голову руками.
Я двинулся следом. Мы вдвоем бежали через парковку. Мимо церкви. Вниз по дороге с ограждением. Мимо дома с собакой. Мы бежали, а дождь лил, не переставая. Затем она замедлилась, и я замедлился следом, мы добежали до нашего поворота. Я остановился. Она продолжала идти. Улыбалась. Размахивала руками рассекая капли дождя. Я смотрел ей вслед до тех пор, пока мог разглядеть ее розовую рубашку. Затем посмотрел налево, на едва различимый сквозь дождь почтовый ящик, пригнул голову и побежал за ней.
Руку этого человека я видел в сотне кошмаров и не понимал, откуда она взялась. Толстая и темная, не из-за цвета кожи, а из-за татуировок. Рукав зла, черепа и змеи, мышцы его руки сокращаются, оживляя чернила. Я был на расстоянии одного дома от него, когда его рука метнулась вперед, схватив ее сзади так легко, словно кошку, дождь заслонял мне обзор, я видел размытое пятно рук и ног, ливень заглушал крики. Я замедлил шаг, не понимая, что происходит, когда он прижал ее к груди и оттащил от тротуара в густую тень деревьев, нырнул во двор, из которого пришел. Я вытер лицо и переместился ближе, моя грудь вздымалась от напряжения и чего-то еще — напряженного чувства, что что-то не так. Во дворе их не было видно, но я слышал ее. Крики, заглушаемые не дождем, а чем-то другим. Я посмотрел по сторонам пытаясь обнаружить кого-то помимо дождя. Взрослого. Мне нужен взрослый.