Зеркало было пустым. Ни единого намека на отражение. Клоб торжествовал.
По толпе, окружившей Ратушную площадь, прокатился вздох, и тут же установилась гробовая тишина. Юноша попятился.
- Сохос! - раздался истошный женский крик. Парень вздрогнул, узнав голос Моны, и рванулся в сторону. В том месте, где он только что стоял, пролетели несколько камней, и с глухим звоном ударились в старинное зеркало. Жрец, срываясь на поросячий визг, заорал дурным голосом, рванулся и закрыл тучным телом древний артефакт. Один из выпущенных толпой булыжников приложил Клоба между глаз. Толстяк погрузился в глубокий обморок, сползая по гладкой поверхности.
Сохос не видел, разбилось ли зеркало. Он метнулся в сторону Ратуши, помня про дыру в каменном заборе, надежно скрытую от посторонних глаз кустами жасмина.
По толпе пронесся ропот. Казалось люди, выходя из оцепенения, только сейчас осознали, что же произошло. Мальчик услышал приближающийся сзади топот. Гул, порождаемый тысячью ног, все нарастал. Посыпались первые камни и комки грязи. Вот еще один поворот. Остался какой-то десяток шагов и забрезжит спасение - благоухающие кусты, а за ними дыра, которая поможет ускользнуть от разгневанной толпы.
Но тут Сохос почувствовал, как боль разрывает ему затылок. Меткий удар камнем свалил юношу с ног. Толпа надвигалась быстро и неотвратимо, как снежная лавина.
"Это конец!" - в глазах двоилось. Собрав всю волю в кулак, отрок продолжать ползти от смерти. Белоснежная тога намокла: Сохос скорее почувствовал, чем увидел, что сидит на краю лужи. Мелкая рябь успокоилась, и нежный лик Селенит предстал взору ученика. Только луна и черное небо - отражения самого юноши в луже не было. Но это не пугало: на пороге смерти нет страха перед суевериями. Луна сверкала, переливаясь оттенками серебряного цвета. Луна завораживала. Сохос протянул руку и коснулся воды. Пальцы тут же объяло лунное сияние...
Толпа остановилась чуть поодаль. Резко, словно ударилась о невидимую стену. Задние напирали на передних: послышались жуткие вскрики раздавленных, стоны раненых.
Сохос не слышал ничего. Ничего, кроме тихого напева, чистого и нежного, как звон дорогих бокалов в доме вельможи, где юноша полгода работал выгребателем золы. Отняв от поверхности руку, беглец любовался жидким серебристым огнем, который разгорался у него на ладони. Капли, мерцая, будто звезды на ночном небе, срывались вниз и бесследно растворялись в отражении Селенит.
Сохос улыбнулся и погрузил обе руки в дивное сияние. Вместо ожидаемого озноба от прикосновения к холодной воде, по телу разлилось тепло. На поверхности образовалась воронка, зовущая, тянущая в таинственную серебряную глубину. Юноша подавил желание отпрянуть, и подался следом, предпочитая исчезнуть в никуда вместо того, чтобы быть раздавленным жестокой толпой.
***
Сумерки. Сумерки и свечение. Свечение и он. Он. Везде. Сохос осмотрелся и задрожал: кругом были зеркала. Странные, с приливающимися всеми цветами радуги поверхностями. Каждое движение рассыпалось тысячью копиями, порождая все новые и новые отражения.
- Где я? - робкий шепот разнесся громогласным эхом, словно каждое зеркало превратилось в рупор. Или амфитеатр. Или бездонный колодец...
- Здесь, - голос был до боли знаком, но юноша не видел его обладателя.
- Кто ты? - испуганно пролепетал Сохос.
- Почти никто... Вопрос, кто теперь ты?!! - Странно, но звуки речи не дробились, превращаясь в эхо.
- Кто я?! - массируя виски, как при головной боли, Сохос пытался хоть что-нибудь понять, уловить какой-либо смысл.
- Да, - бесстрастный невидимый собеседник приближался, но мальчик по-прежнему никого не мог рассмотреть. В зеркалах был только Сохос. - Ты!
Голос нарастал, накрывая юношу тяжелым одеялом:
- Теперь ты - Мастер отражений, единственный Хранитель коридора зеркал мира! - раздался дикий хохот. От этого страшного смеха, режущего слух, разрывающего перепонки, хотелось выть.
Вслед за приступом дикого веселья наступила тишина. Что-то неуловимо изменилось в бесчисленных зеркалах. Сохос вертел головой, пытаясь понять, что обратило на себя его внимание. И тут он увидел. Имя, его имя возникло в каждом зеркале. Буквы разгорались все ярче, отражений становилось все больше. Внезапно последняя закорючка "с" в имени развернулась вокруг своей оси, и вместе с первой вытянулась вверх и вниз. Все зеркала вспыхнули ярким, сравнимым с полуденным солнцем, светом.
"?охо?" - некуда было деться от ослепительного сияния. Отражаясь, имя не теряло смысла, оставаясь собой, где бы ни находилось зеркало. Юноша задохнулся от эмоций, говоривших ему правду, зажмурился, лишь бы не видеть сияющих букв. Лишь бы убежать от самого себя...