— В каком смысле? — спросил Стась. — Многого хочет?
— Конечно! Может быть, подождем суда истории? — иронически заметил Дейч, выпуская кольцо дыма.
— Подождем, конечно, — согласился Стась. — Но Людек правильно себя оценивает.
— Вы тоже думаете, что ему уготована историческая миссия? — удивился Дейч.
— Именно так, пшепрашам, — кивнул Стась.
Я со злости швырнула блюдце, оно разлетелось. Какая миссия, матка боска! В доме четыре сантима, в Варшаве Десятый павильон, после первого марта хватают любого подозрительного! О чем они говорят!
Людек ворвался в кухню, принялся тянуть всех к столу. Он был весел и возбужден. Если бы не знать ничего, я бы снова в него влюбилась! Но теперь…
— Пойдемте петь! Быстро, быстро! — торопил он.
Снова уселись вокруг стола и запели. Людек любит петь, в особенности протяжные русские песни. Я заслушалась, когда он своим красивым голосом затянул:
И все подхватили — Вера Ивановна, Дейч и Стась с Шимоном. И лица у всех сделались строгие и печальные, и все смотрели куда-то далеко, так что мне жаль их стало — вдруг кому-то доведется попасть туда, в страшную глухую Сибирь? Вдруг это будет мой муж?..
Тадеуш заворочался в кроватке, начал хныкать; я к нему поспешила…
Одному из них, Льву Григорьевичу Дейчу, через два с лишним года действительно предстоит пройти этапом до Кары в Забайкальском крае, где он проведет на каторге и поселении шестнадцать лет.
Анна Серошевская в скором времени отдаст сына на воспитание в семью Станислава Варыньского, сама же поселится в Париже, где выйдет замуж за врача Францишека Роецкого. О дальнейшей судьбе Анны автору ничего неизвестно.
«…Пребывание Варыньского в Женеве имело для него самого и его сторонников большое значение, — пишет Ежи Таргальский. — Они углубили свои знания социалистической теории, познакомились с практическими достижениями тогдашнего социал-демократического движения и на основании этого разработали предложения о будущей деятельности в крае. Осенью 1881 года группа польских социалистов, объединявшаяся вокруг журнала «Пшедсвит», разработала собственную концепцию революционного движения в Польше. Не отказываясь, как и другие сторонники Маркса, от идеи международной социальной революции, Варыньский приходит к убеждению о необходимости проведения среди рабочих не только пропаганды, но и политической агитации. Главным препятствием подготовки масс к революции являлись недостаточность политических свобод в Пруссии и Австрии и полное отсутствие их в России. Варыньский приходит к мысли о необходимости создания кадровой централизованной партии рабочих и увязки ее деятельности с борьбой других социалистических партий — без различия национальностей.
По убеждению Варыньского, ввиду раздела Польши на три части с различными общественными условиями в них, польские социалисты в каждой части должны объединиться с социалистами государств, осуществивших разделы, и вместе с ними бороться за политические свободы и классовые интересы пролетариата.
Людвик Варыньский уделял огромное внимание союзу польских и русских социалистов. Это вытекало не только из его личных дружественных контактов с русскими социалистами в Петербурге, Варшаве и Женеве, но прежде всего из оценки ведущей роли России с Королевством Польским в будущей европейской пролетарской революции. В 1880 году такой взгляд был новаторским, его поддерживали единицы. Варыньский считал, что важнейшей задачей польских социалистов должно быть разжигание пламени классовой борьбы среди рабочих Варшавы, Лодзи, Згежа и соединение ее с борьбой русских революционеров.
По инициативе Людвика Варыньского редакцией «Пшедсвита» и русской группой под руководством Плеханова в Женеве была выработана концепция политически-организационного союза польского и русского революционного движения. Она нашла отражение в знаменитом обращении «К товарищам русским социалистам», написанном Людвиком Варыньским и изданном в «Пшедсвите» и отдельной листовкой. Обращение указывало на необходимость объединения всех групп и создание в государстве российском единой социалистической партии, опирающейся на совместно выработанную политическую программу…»