- ... Поселка теперь нет, с месяц назад я проходил мимо него, там остались одни кирпичные коттеджи, да и те рассыпаются. Пусто! Никого!.. Они, то есть жители, боролись с каким-то врагом. Не знаю, похоже они победили. Феб мне только сказал, что этот враг в нас, это наше невежество, наша тьма. пустота, смерть нашей жизни, и еще что-то абстрактное. Но, знаешь, люди умирали от этого врага очень конкретно! Саах, я ничего не понимаю! Я подвешен в своей некомпетентности, как муха в паутине. Что происходит? Где я? Что? Как? А, может быть, я не Свет? Но кто? Скажи! Саах, скажи!!
Свет скочил, потряс ладонью перед носом Сааха, заглянул в его зрачки.., это он зря! Все равно, что окунулся в прорубь, утонул в отблесках закатного солнца, растворился в сверкающей снежной белизне; быстро восстановилась нарушенная тишина, и неподвижность монолитно опустилась на разгоряченный лоб, отпустив все зажимы, развеяв все импульсы. Свет глубоко вздохнул, расслабился, медленно сел; плети рук мягко опустились на стол, ладонями вниз. Он не отрывал взгляда от Сааха. Застыв, они сидели так, пока небо россыпью звезд не притянуло, разъединив, их взгляды к безднам дальних миров. Свет был спокоен, словно, устав, остыв, заснул действующий вулкан... Ночь прокатилась волной прозрачной черноты и сгинула за горизонтом... Рассвет медлил, боясь спугнуть уединенность двух бессмертных: один в кровати, другой у изголовья. В дыры окон улыбались звезды.
- Я скоро умру. - Свет глядел на Сааха слезящимися глазами. - Не надо ставить плиту на могилу, она будет давить мне грудь. Не надо слез на поминках, они будут держать меня у земли, тянуть назад. Не надо вообще ничего. Обидно, что жизнь осталась нереализованной. Моей целью были поиски счастья; я забыл, что в мире, каков он есть, счастье невозможно, что цель человеческой жизни: найти Божественное. Это сказала мне Мать...
Саах встрепенулся, выпрямился, впился взглядом в блестевшие в темноте глаза друга... О, Она была там; Ее Милость была безгранична! Что ж поделаешь, если мы умеем воспринять от этой Милости лишь соразмерно нашей вере в нее... Мать была и там.
- ... да, Мать. О, как жаль, свет меркнет в сознании Света, и немощно все существо его. Саах, любовь - это безграничная свобода; не верь тем, кто желает ее опошлить. Ах, они низводят ее до уровня секса, либо сентиментальных завихов прогнивших эмоций. Они делаю из нее мешок Санта Клауса, ввергая себя в пучину лжи. О!.. Мать, прости, что я узнал о тебе слишком поздно... - Свет повернулся к стене и перестал дышать.
Блеснул луч светила; но не успело еще оно оторваться от кромки дальних гор, а Саах и Йу уже были далеко от хижины, забывая обратный путь навсегда, заметая следы, веря лишь в будущее.
"...не единожды я пошлю тебе неисчислимые горести, трудности, испытания. Не единожды ввергну тебя в океан несознания, тьмы, жестокости и ограниченности. Но человек, обладающий величайшими достоинствами, не тот ли, кто в-прошлом обладал величайшими недостатками. И не тотальность ли всех проявлений будет наградой..." Вероятно, даже стремление не является тем, что мы сами творим в себе, но даром Высшего. А кто же тогда ты? Канал, по которому пламенным напитком благоговения изливается любовь к Высочайшему от одного его полюса - в тебе, в твоих глубинах, к другому - пребывающему в высшей славе горнего величия? Ты - взгляд, в котором бесконечность отражает сама себя...
Они легли под куст и заснули, даря друг другу тепло собственных тел.
- Где ты, Сейчас? О! Где ты, Теперь?! Свет разума моего угас, задуло ветром страдания чувства и вмиг обесценились вещи близкие, уже ставшие родными... - голосило что-то. Саах как бы вдруг проснулся, взглянул издалека в это то, что было его частью, что большинство людей называют всем собою, не ведая о других, более обширных, частях себя; он глядел, и это замолкало, растворялось, становилось сознательным, расширялось. Это был последний вопль умирающего Стерха, смакующего свои страдания... А кто из нас в этом не преуспел?.. Но вопль затихал.
Возможно, кто-то перестал существовать; возможно, даже, его друг Свет... Абсурд! Сколько он ни пытался, он не мог увидеть отличия жизни от смерти. Что до Сааха, то он и сейчас преспокойно общается со Светом, когда ему вздумается; и Феб протягивает ему руку и улыбается лучезарно... Этого нет? Нет. И это есть. А как же иначе? Это ведь только ум разделяет: либо то, либо это. Для него есть лишь "или", и ум не знает по самой своей природе, что такое "и". Значит, все есть и ничего нет. Все абсолютно гармонично, но должно быть изменено, так как не является гармонией в сути своей...
- Саах, мы долго изучали твои действия, наблюдали за тобой, - Саах поднял голову, уставился на незнакомца с пронзительным взором, взявшегося неизвестно откуда, полунагого, с повязкой на голове, босого, волосы до плеч, - конкретно, ты ищешь гармонии с миром, хочешь помочь людям, а...
Саах ничего не искал, никому не помогал; не его вина, что внешне все его действия, всю его жизнь можно было интерпретировать в таком свете; но он не перебивал человека, слушал, что тот скажет дальше.
-... а мы можем помочь тебе. Я Луссар Аирам.
Человек выждал некоторое время, подошел и сел рядом на кочку;
- Издавна существует наша обитель, тех, кто не покладая рук трудится на общее благо, помогая миру прийти к Гармонии, а людям к освобождению.
- А разве мир был когда-то негармоничен? - Йу резко встала, темные вишни ее глаз принадлежали бескрайнему на фоне каштанового хаоса спутанных волос.
- Миром правит невежество, которое является корнем зла, страданий, похоти, всех несчастий. Иллюзорное видение людей скрывает от их взгляда великолепие дальних миров... - Аирам говорил Сааху, тот молчал, глядя за горизонт. Йу вспыхнула, придвинулась ближе:
- Но ведь то, что существует в одной точке вселенной, существует и во всех остальных точках. Не может одна часть творения быть совершенной, а другая несовершенной. Мир един. Великая иллюзия как раз в том и состоит, что мы видим этот мир дискретно, и, следовательно, какие-то части в нем кажутся нам несовершенными. Но если мы расширим видение, мы увидим, что то, что мы считаем злом, имеет свое место в единстве мира, и ничего не нужно убирать; лишь просветить все свое существо, тотализировать его от высочайших умственных областей до физического тела, чтобы и оно видело место каждой вещи... Да; не смотрите на меня с отеческим недоумением; да, возможно такое, тело может быть глобальным, тотальным; не только ум, но и тело может содержать внутри себя вселенную, быть сознательным, только путь к этому гораздо труднее, чем вы можете себе представить... И дальние миры, это, конечно, прекрасно, но дело должно быть сделано здесь, на земле, в этом болоте, потому что именно земля является точкой эволюции, все остальное творение построено совсем по другому принципу. Уж правда, существует тысяча способов, чтобы уйти, и лишь один, чтобы остаться. - Йу села, ее малость трясло.